– А вы очень упорная – боюсь, у меня вмятина на груди останется от вашего нажима. Он притянул её руку к губам и осторожно поцеловал в самую середину ладони.
– Благодарю вас за танец…
Музыка смолкла. Арина, не смея поднять глаз, выскользнула из круга. Отойдя подальше от танцевальной площадки, она покрутила перед глазами обожжённую поцелуем кисть руки, словно впервые её увидела. Никто не прикасался к ней губами. А приятно-то как!
Девушка медленно опустилась на траву возле густого кустарника, чувствуя, как в душе нарастает девятибалльный шторм. Она, не отрываясь, следила за передвижениями художника от одной команды к другой. Он не искал её, не смотрел по сторонам. В кругу туристов этот парень был нарасхват. Когда Тоха взял гитару и запел, все притихли.
Арине показалось, что песня звучит для неё. Обхватив руками колени, она внимательно вслушивалась в слова. Так вот он какой, Тоха!
Не обижайте любимых упрёками,
Бойтесь казаться любимым жестокими.
Очень ранимые, очень ранимые,
наши любимые!..
Пусть наша жизнь не течение плавное,
Только бы в ней было самое главное —
сердцем хранимые, сердцем хранимые,
наши любимые!..
Она видела, как Одинцова, отложившего гитару, словно частоколом обнесли высокие красивые девчонки. Они непринужденно прикладывались губами к его лицу, запросто обнимали его и, по мнению сибирячки, вели себя совершенно бесстыдно. И оттого, что сам Тоха без конца кого-то прижимал к своему плечу, у неё неприятно заныло в груди. Ну конечно, ему нравятся «ручные».
Ещё в общежитии техникума Арина Истомина мысленно разделила всех девушек на две категории: «наш человек» и «ручная белка». «Наш человек» занимался спортом, туризмом, бредил поэзией, умел дружить с мальчишками, не подражая им. «Ручные белки» бегали ночевать на мужские этажи, курили, стирали парням носки, жарили для них картошку, позволяли себя тискать самым «невдалым» особям без разбора. А к породе «невдалых» они с Полиной отнесли матерщинников, хамов и тех, кто на перекладине висел беспомощной сосиской.
С трудом отведя взгляд от хохочущей компании, в центре которой выразительно жестикулировал Тоха, Арина поднялась с земли и шагнула в темноту. Найдя свой бивак, подбросила дровишек в затухающий костёр и замерла, глядя в огонь.
Что с ней? Машинально приложила пальцы к запястью. Так и есть… Тренер Дмитрий Максимович воскликнул бы: задымилось сердчишко-то? Задымишься тут, когда тебя ни с того ни сего целуют в ладошку. Такая дрожь пробрала, что зубы застучали! Какое же сердце выдержит взгляд, которым испепелил её этот художник во время исполнения «пионерской» песни! Так странно смотрел, что она чуть микрофон из рук не выронила. И в то же время, как помог! Никогда