Андрей, наблюдая за столь странным образом жизни, через какое-то время начал испытывать устойчивое желание повыть. Срочно требовалось что-то менять.
В ближайшие выходные они с Машей решились – организовали в комнате День науки. Маша, любившая делать коктейли, обещала споить Паганеля, даже если он малопьющий или, хуже того, не пьет. Напиток для таких случаев был один – «студенческий-тройной». Треть водки, треть сока и треть вина.
Задуманное удалось частично. Через два часа после начала мероприятия Андрей и поддерживающий его Головин брели, пошатываясь, по коридору. Андрей отстранялся, бил аспиранта по спине и кричал:
– Ну что, вспомним молодость?! Тряхнем, так сказать, стариной?!
Маша следовала на почтительном расстоянии. Следующим пунктом было добраться до дискотеки. О том, что пошло не так, думалось вяло.
Андрей продолжал нести околесицу, с каждым шагом теряя форму и содержание. Головин уворачивался от попыток физического воздействия и выглядел человеком, поевшим лед.
Маша пыталась вспомнить, где и когда ошиблась в пропорциях. Коктейль явно прибил не того.
На дискотеке Андрей оживился: в состоянии, которое не позволяло ходить, вздрагивалось особенно бодро. Головин попытался прилипнуть к стене, но был перехвачен бдительной Машей. Взяв аспиранта на болевой прием, она толкнула его к танцующим.
Головин сиротливо обвел взглядом зал. Сбежать было некуда.
Ситуация не оставляла выбора. Он дернул ногой и через какое-то время рукой, но так и не понял, что делать и обреченно начал топтаться.
Музыка, вспышки света и колебание инородных тел убивали сознание. Топтание аспиранта напоминало чем-то танец пожарника, но смотрелось не так разухабисто. Колени держались вместе, а не во все стороны разом, локти стеснительно прижимались к бокам, а зверский взгляд отсутствовал напрочь.
Лиха беда начало… – Маша смотрела на замороженного танцора, движения которого приобретали все более механический смысл. Единственное, что приходило в голову – прикинуть, в какой слоновьей пропорции замешать ему следующий коктейль.
Взгляд упал на открывшуюся дверь. Возле нее увиделось что-то, заставившее всмотреться – незначительное, но важное. Незнакомая пигалица, пытаясь выглядеть незаметной, вытанцовывала в одиночестве. Подслеповато щурясь, недоразумение в очках даже не обозначало такт, а просто переминало ногами. Узнаваемо прижав локти к бокам.
Это был знак. Голос сверху, спасение волхвов… Маша двинулась в нужную сторону.
Пигалица, назвавшаяся Таней или Аней, из-за музыки не поймешь, только что прочла в своей комнате книжку, и не найдя другую, пришла за подругой, у которой, кажется, есть еще…
– Пойдем к нам! У нашего