Борис оглядывался на отца, ища в его лице ответы на свои вопросы, но Федор Константинович был непроницаемо спокоен и сдержан. Всем своим видом он показывал то, что объяснять ничего не намерен. По крайней мере, не сейчас.
– А теперь прошу всех к обеду, – пригласила радушная хозяйка гостей за накрытый в столовой большой овальный стол.
И каких только угощений не было на том столе! Легче сказать, чего там не было: не было пельменей, картофеля, салата оливье и селедки под шубой. Все остальное было изыскано, дорого и со вкусом: вина из французских провинций, коньяк… и дальше по списку товаров самых модных торговых домов Парижа и Лондона.
Откуда только взялось все это шикарное изобилие в провинциальном городе Орлове?
Таким вопросом задавался здесь не только Борис, но и Аня, и Валентина Матвеевна. Федор Константинович же воспринимал все это спокойно, или по крайней мере умело делал вид, что так и должно быть и что это в порядке вещей. Семейство конфузилось, не понимая, то происходит и отчего развязка затягивается.
Все сидели за столом, разглядывая кушанья, как экзотических животных в зоопарке, не зная, с какой стороны к ним подступиться. Лалочка заботливо ухаживала за гостями, предлагая попробовать всего понемножку. Виталий Альбертович наполнял рюмки и фужеры. Федор Константинович один сидел во главе стола гордо и степенно, как на свадьбе… на которой он так и не погулял.
– Предлагаю выпить за знакомство! – поднялся с места Виталий Альбертович. – Мы очень рады этой встрече и, надеюсь, взаимно! Борис, Анечка, Валентина Матвеевна, – он обратился к каждому лично, – будем знакомы!
Все с торжественными улыбками на лицах подняли бокалы и чокнулись друг с другом.
Потек слегка принужденный разговор малознакомых людей. Лалочка, как душа компании, не забывала ни о ком: знала какой кому задать вопрос, когда пошутить, когда предложить угощение. Виталий Альбертович жену во всем поддерживал, и напряжение постепенно спадало. Еще несколько тостов – за здоровье, за этот гостеприимный дом, за родителей, за мир во всем мире – и отношения были налажены. Все смеялись и говорили наперебой.
Тогда, предложив вновь наполнить бокалы, Федор Константинович попросил слова. Он поднялся со своего места, и все замерли, ожидая, что он скажет.
– Итак, – начал он, – мне хотелось бы поднять этот бокал за моих детей, Бориса и Анечку, – произнес он торжественно, как на свадьбе. – Живите дружно, любите друг друга, не ссорьтесь. Желаю вам счастья и долгих лет жизни…
Аня с Борисом недоуменно переглянулись. Чего это с ним? Конечно, им было лестно, что им оказано такое внимание,