Федор Константинович надавил на кнопку звонка. Послышался мелодичный звон с эхом, словно старинный часовой бой в пустом и высоком зале, и через некоторое время дверь перед ними раскрыла довольно молодая миловидная женщина с химической завивкой на светлых волосах, ореолом окружавших ее удлиненное и с мелкими чертами лицо. Она была одета в длинный до пола расписной халат наподобие старинного шлафрока, отороченный по низу и по вороту натуральным норковым мехом, с поясом в несколько оборотов обвивавшим ее тонкую длинную талию. На ногах у нее были сабо на высоких каблуках, так же отороченные мехом.
– Здравствуйте, дорогой Федор Константинович, милости просим! – женщина лучезарно улыбалась перламутровыми губами, обнажая мелкие жемчужные зубы. – Здравствуйте, дорогие мои! Ну, что же вы стоите, проходите, прошу вас, сюда.
Она проводила гостей в обширную прихожую, из которой в неизвестном направлении выходило два бесконечных коридора – прямо и налево, терявшихся где-то в необъятных дебрях квартиры. В полумраке светило хрустальное бра, паркетные полы были наполированы до блеска. Гостям предложили оставить верхнюю одежду в шкафах, и не снимая ботинок, пройти в гостиную. Анечка присела на пуфик у зеркала, чтобы надеть свои туфельки. Ей казалось, что она попала в фойе театра, а не в квартиру, в которой живут: так здесь было широко, просторно, свежо и блестяще. Солнечный свет, казалось, не проникал сюда извне, так что недостаток его приходилось компенсировать множеством различных светильников, которые светили каждый на свой манер, создавая атмосферу праздника. В своем вечернем платье Аня смотрелась здесь как нельзя лучше. Каблучки гулко стучали по паркету.
– Проходите, прошу вас, прямо и направо. Туалетные комнаты прямо по коридору, – предусмотрительно сообщила хозяйка.
Федор Константинович прошел по-свойски в большой зал за стеклянными дверьми, распахнутыми настежь, где ему навстречу поднялся господин лет пятидесяти с небольшим, довольно высокого роста и плотного телосложения, видом своим напоминавший аристократа на отдыхе, то есть одетого свободно, но дорого, изыскано и слегка эксцентрично. Он был в цветастой шелковой сорочке и надетом поверх нее жилете, с платком на шее, в шароварах и турецких домашних туфлях.
– Здравствуй, дорогой Федор Константинович! – произнес он, поднимаясь с низкого диванчика наподобие оттоманки. – Давно ждем-с! Как сам? Жив-здоров?
Федор Константинович отвечал