Раздались крики, и над малюткой запарили камни. Прижавшись всем телом к мусорному контейнеру, она прикрыла лицо, голову своими исцарапанными ручонками, и вот тогда я вышел из своего прикрытия. Я тут же подхватил ее на руки и поднял с земли ту самую кленовую ветку. Эти мелкие кретины сразу же застыли. Все в округе хоть и ненавидели меня, да боялись. Так как знали что я могу избить человека до потери сознания. Но в тот день я никого не ударил. Я только грозно посмотрел на этих злобных малышей и пригрозил им веткой, они так и бросились в рассыпную. Малютка жалась ко мне и плакала. Уже весь мой воротник был в ее крови. Я посадил ее на землю, но она не отпускала меня. Пришлось сидеть так, пока она не успокоится. Ее теплые объятия, источали полное доверие, и я не мог оттолкнуть ее насильно. Мы просидели так всю перемену и тритий урок. Потом она подобрала с земли свой контейнер и достала оттуда два сэндвича. Один она отдала мне, а второй съела сама. Мы сидели с ней рядом как два отшибленных от мира изгоя. Она молчала, и я тоже, и вдруг она спросила;
– А ты проклятый?
Я усмехнулся.
– Наверное. А ты тоже? – спросил я
– Нет. Я не проклятая, я особенная.
Потом она протянула мне свой маленький носовой платок с вышитой буквой «Э»
– Ты тоже не проклятый. – сказала она, вытирая грязь с моей щеки – Мой папа сказал бы, что ты тоже особенный.
Я взял платок и отвернулся.
– А где твой папа? – спросила она.
– Не знаю.
– Ты не можешь ни знать. Он ведь папа.
Я не знал что ей на это ответить. Честно сказать, я уже даже не знал как себе на это ответить.
– Ты найдешь его? – вопросила она снова. – Без папы сложно. Без папы ты не знаешь чей ты сын. Может если ты его встретишь, то и он скажет, что ты не проклятый, а особенный.
– Твой папа тебе так часто это говорит? – спросил я.
– Да. Он так говорит мне каждый день. Но детям в этой школе не нравятся особенные дети, вот они и гоняются за мной каждый день.
– Почему ты не пожалуешься папе?
– А зачем? Я ведь уже большая. Сама могу за себя заступиться. А если я скажу, то мама будет плакать, а папа злиться. Зачем так? Я их очень люблю. Ты ведь тоже любишь своих родителей.
– Нет. – ответил я.
– Так не бывает. – твердо заявила она. – Ты любишь их, как и они тебя. Просто нужно научиться это говорить. Папа говорит что слова «Люблю» и «Прости» сложнее всего выговаривать, поэтому нужно тренироваться.
Тут она вскочила на ноги, расправляя запылившуюся школьную форму.
– Ну-ка, скажи мне: «я тебя люблю» – потребовала она.
Я отвернулся. Никогда я этих слов не говорил, и навряд ли когда-нибудь скажу.
– Ну что же ты? Давай, это просто. Смори как это делается. – Она выпрямила спину, пригладила волосы, назвала меня по имени и сказала: – Я тебя люблю.
От этих слов