Баня
Сказалось мое бдение у вагонного окна, оно сильно изменило мой внешний вид. Волосы на голове были наполнены гарью от паровозного дыма. Даже за ушами скопилась грязь. Требовалось срочно приводить меня в «божеский» вид, как сказала моя мама.
Хотя ванная комната в коммунальной квартире имелась, но она не действовала, – во время блокады от мороза разорвало трубы. Порешили – идем в баню.
Чайковские бани слыли заведением известным и почитаемым ревнителями чистоты и хорошего пара. Как обязательный атрибут всякой бани в вестибюле ее толклась очередь. Однако через полчаса мы все-таки прошли в мужское отделение.
Эта баня оказалась более комфортна, чем наши Железнодорожные бани в Вологде. В гардеробе стоял фикус, а в вестибюле люди ждали своей очереди, сидя на скамьях! Правда, не всем хватало на них места.
Встречалось много покалеченных войной мужчин, не увидели толстяков, а чаще мылись худощавые и неторопливые люди, как во всякой бане, Парная оказалась настолько хороша, что отец сходил в нее несколько раз.
Отец меня отмыл. И потом мы выпили в буфете клюквенный морс – напиток, любимый мною до сих пор.
Музей обороны
Тетя Клава жила совсем рядом с интересными местами – с Невой и Фонтанкой, с Марсовым полем и Летним садом. Наши пешие прогулки по прекрасному городу, хотя и разбитому войной, почти каждый раз приводили к какому-нибудь новому «открытию».
Это «открытие» становилось новым, конечно, в первую очередь, для меня, но часто оно оказывалось и открытием чего-то нового для моих родителей. Каждый новый дом, церковь или дворец отец нам с мамой как бы преподносил. Он помнил многие собственные «открытия» со студенческих времен и теперь щедро делился ими.
Но одно открытие оказалось неожиданным даже для отца. Это – Музей обороны Ленинграда. Он располагался совсем рядом с Гагаринской и при первой возможности мы его посетили.
Теперь там располагается знаменитая «Муха», а в то время все это громадное здание в Соляном переулке было целиком наполнено блокадными экспонатами. Такого музея я не видел никогда. Потом его, к великому сожалению, разгромил Сталин, точнее, его приспешники. Теперь, конечно, что-то восстановлено, но многое исчезло бесследно.
То, что там представлена почти вся военная техника и наших и немцев, это еще не все. Там удивляли впечатляющие диорамы, очень много фотографий и бытовых вещей, которые теребили душу и вызывали почтение к пережитому ленинградцами.
Конечно, присутствовала и радость от одержанной победы, но сквозила и боль от пережитого ими ужаса и страданий.
Меня впечатлила огромная пирамида из пробитых касок, которая перекликалась с верещагинским «Апофеозом войны». Правда, сказал мне об этом отец.
Конфета
Родители посещали многих своих знакомых и однажды в гостях на прощание меня угостили довольно большой конфетой.