Пришлось всем идти в сарай и разбираться на месте, что же у нас стряслось. Сквозь всхлипы, слезы и причитания, наконец, старшие поняли, что речь идет о «летней посуде», которую Ниночка решила увезти с собой в Ленинград.
В сарае мы показали объект нашего раздора. Им оказалось наше главное богатство – «летняя посуда» – несколько блюдец с оббитыми краями, крышка от заварного чайника, черенок от ножа с остатком лезвия длиной с палец, а происхождение остальных черепков даже не представлялось возможным установить.
Нам предложили до завтрашнего дня – самим разделить эту «летнюю посуду» на две равные части, а потом бросить жребий – кому что достанется.
Весь остаток дня мы делили неделимое наше счастье. Горе от потери чего-либо из посуды казалось просто безмерным. Беспокоили нас и слова «бросить жребий». Не могли мы ничего бросать.
Но все-таки с трудом мы составили наиболее справедливый вариант дележа. Предстоял час жребия. Я счастливый пришел домой и увидел отца, он появился дома, потому что должен был отвезти Ниночку в Ленинград.
Когда отец увидел наше неделимое «богатство», то предложил мне поступить по-мужски и подарить свою часть Ниночке. Уговаривал отец меня не очень долго. Наконец, я решил так и поступить.
Ниночка была счастлива и сразу повеселела.
На следующий день они уезжали в Ленинград. Мы их провожали на вокзале и долго махали руками вслед уходящему поезду.
После отъезда Ниночки не стало наших общих игр. Оказалось, что вся летняя посуда – весь «сервиз», который мы долго не могли разделить, так и остался лежать в углу сарая. Но от этого открытия никакой радости я не ощутил.
Может быть, начал понимать, что с потерей друга, мы теряем что-то большее, чем нам кажется на первый взгляд. Мы теряем что-то в своей душе.
Таинственный звон
Во время войны в городе размешалось много госпиталей. Чуть ли не половина школ и каких-то других зданий стали госпиталями. Против нашего дома в помещении бывшей школы тоже располагался небольшой госпиталь. Всего скорее, в нем долечивались раненые из других лечебных заведений.
При хорошей погоде они выходили на улицу и прогуливались по окрестным улицам. Почти каждый раз, когда мимо нас – детей проходил солдат, мы слышали какой-то таинственный звон. Каждый шаг раненого сопровождался каким-то странным позвякиванием.
Поначалу нам казалось, что это звенят медали на груди. Но потом поняли, что это не так – у бойцов без медалей звон тоже слышался.
Я начал опытным путем искать причину звона. Для этого клал под пятку в каждый ботинок по пятаку. Походил денек-другой – толку никакого, в смысле, звона не было, только носки порвал.
Хорошо, что мама ничего не заподозрила, и результаты неудачного