Мы хихикали, удивляясь легкости наказания, оно казалось простым и даже примитивным. Учитель на нас прикрикнул, мы посерьезнели и встали, как требовал «начальник». Уже через пятнадцать-двадцать минут до нас дошло, что так держать руки очень трудно.
Совсем скоро мы поняли, что это же пытка, которую мы не выдержим и скажем, кто же был заводилой в нашей проказе. Слава богу, не нашлось слабаков, а все мысленно уперлись и, молча, стояли. Иногда мы перекидывались словами, но Иван Константинович ходил по рядам и покрикивал на нарушителей.
Время тянулось невыносимо медленно. Спасения никакого не предвиделось, подбирался голод, уроки-то уже давно закончились.
Тут я вспомнил, что вчера с другом Славкой мы ходили на занятиях морского кружка. Я тогда предусмотрительно сунул в карман кусок хлеба и на обратном пути мы лакомились им, медленно посасывая хлеб во рту.
Решил проверить, не осталось ли кусочка от вчерашнего «перекуса». Тайком засунул руку в карман, пока «надзиратель» повернулся ко мне спиной. Но в кармане оказались только крошки хлеба. Быстро бросил в рот то, что удалось собрать по углам кармана.
Стало чуть веселее жить, хлебные крошки медленно пропитывались слюной и казались очень вкусными. Даже руки стало вроде бы полегче держать, хотя они уже казались свинцовыми. Стал потихоньку пожевывать крошки, чтобы потом их проглотить. Это следовало делать осторожно, чтобы «начальник» не заметил.
Вдруг я почувствовал, что вместе с крошками я забросил в рот что-то твердое и, похоже, совершенно несъедобное. Долго «сортировал» во рту получившуюся смесь и решил выплюнуть это «что-то», но тайком от преподавателя.
Осторожно переправил несъедобное в уголок рта и вытолкнул его наружу. Но как у «собаки Павлова» слюна уже пошла довольно обильно, и это «что-то» тихонько потекло по подбородку.
Иван Константиныч, проходя мимо, глянул на меня и я понял, что он чего-то испугался. Ударил меня по рукам и крикнул: «Свободен». Я рванулся к портфелю, пробурчал что-то нелепое, вроде: «До свидания» – и выбежал в коридор.
Там увидел свое отражение в зеркале и понял, что меня спасло. По подбородку тянулась темно-красная дорожка. Это был разжеванный кусочек кирпича – «снаряда» для рогатки. Но выглядел ручеек, как сгусток крови!
Тут вдруг выбежали и мои друзья по несчастью. Строгий преподаватель отпустил ребят, неожиданно для них, после небольшой нотации.
Все-таки иногда детские шалости с рогаткой могут принести неожиданную пользу. Мне хотелось обрадовать друзей известием, что это я их освободил, разжевав кирпич во рту.
Они оценили мой способ устрашения учителя, но посчитали его недостаточным для того, чтобы добиться свободы. Друзья считали, что они победили своей стойкостью.
Скоро все забылось и теперь уже никто не помнит, что же такого крамольного мы совершили.