Подавив подступивший к горлу комок, Якир расправил плечи и уверенно ответил:
– Я нахожусь на последней ступени, успешно сдал все теории и прошел испытание – вы не могли не видеть. Считаю себя достойным звания боевого ручника.
Запрокинув голову, генерал от души расхохотался.
– Ладно, бери его, Параман. Пусть катится отсюда на все четыре стороны. И за Тори присмотри, чтобы глупостей не наделал.
– Присмотрю, – кивнул герцог. – Не думай, что мне в радость – тебе ли не знать? Сам ведь двоих уже пережил…
– И тебя переживу, – добродушно отозвался генерал. – Не обольщайся.
– Вряд ли, – в тон ему ответил Параман. – У меня дурная наследственность. Причем виновник этой наследственности до сих пор не найден.
– А вот это аргумент, – согласился Лафаст. – Но не думаю, что есть основания: даже его терпения не хватило на столько-то лет. Так что не тревожь тени – пора оставить прошлое в прошлом.
Параман покачал головой.
– Для меня, Эринма, прошлое всегда перед глазами: слишком дорого далось настоящее.
– Ладно, ладно, – подняв руку, генерал встал. – Идите оба, у меня дела. Через три часа спущусь вниз, проверю табели. И гляди, Тори ничего не говори. Мое решение окончательно: здесь его не будет. Чем ближе к огню, тем безопаснее. Вырастет – поймет.
Глава 3
20 апреля 3131 года по исчислению Малого Мира. Белый Замок / 1981 года от Р.Х., Греция
По стеклу барабанил дождь. Крупные капли стекали вниз и глухо падали на короткий стальной отлив. Порывы ветра то и дело кидали в окно сорванные листья и задували в плохо запертую форточку, из которой тоненькой струйкой сбегала на подоконник мокрая дорожка.
Лия вздохнула. За пару дней, пока держалась температура, она выспалась настолько, что снотворного, которое дал ей брат, хватило всего на пару часов. Странная тяжесть давила на сердце, заставляя снова и снова вглядываться в дождливый полумрак за полупрозрачным тюлем и вслушиваться в завывающий над крышей ветер.
Карл спал на старом матрасе возле кровати. Его мерное дыхание иногда прерывалось сухим отрывистым кашлем. Он тоже заболел, но оставлять ее одну все еще опасался: из-за врожденного порока сердца Лия плохо переносила температуру.
Полежав без сна еще с полчаса, она не выдержала и, откинув одеяло, встала. После теплой постели пол приятно холодил ступни. Осторожно подойдя к окну, Лия отодвинула занавеску и взглянула на косые струи, бьющие в землю в бледном полукруге фонаря. Чуть дальше виднелись кромка забора и поблескивающие на дорожке лужицы. Лампочка над входной дверью отбрасывала на сырой деревянный пол тусклое кольцо света, в котором белели забытые с вечера босоножки и лежал неподвижный желто— рыжий комок шерсти. Словно почувствовав на себе ее взгляд, промокший насквозь кот встал и отряхнулся.
Тихий вздох в глубине комнаты заставил Лию настороженно обернуться.