[…] Была прекрасная погода, мотор работал отлично. Все это меня окрылило, и я на высоте немного менее тысячи метров начал описывать кренделя над Крещатиком и над организованной в том году в Киеве Всероссийской выставкой.
Делаю несколько кругов крутым виражом – все хорошо. Я резко опрокидываю аэроплан на правое крыло и… мотор останавливается.
«Что случилось? Неладно с зажиганием или с подачей бензина?»
Впрочем, мне уже было не до определения причины остановки мотора. Надо спешно решать – куда же планировать и садиться? Не на крыши же домов!
С окрестностями Киева я тогда еще не был знаком, и решение этого вопроса для меня было нелегким.
«На наш аэродром? Не дотяну, – понял я. – За Днепр? Но там сплошные пески, болота и леса…»
Крылья «Ньюпора» не давали возможности вести наблюдение вниз по вертикали. Постепенно планируя, мне пришлось делать крутые виражи (вот где и пригодилось уменье планировать по спирали!), чтобы найти открытое, незастроенное место вблизи центра города, над которым я переживал этот тяжелый и опасный кризис.
Наконец мое внимание привлекло саперное поле.
«Вот где мое спасение!» – подумал я с некоторым облегчением, но когда аэроплан стал приближаться к земле, я пришел в ужас: большая часть поля была изрыта укреплениями и стрелковыми окопами, к тому же, все поле, как я разглядел, было неровным.
«Единственный выход – садиться на дорогу!» – решил я и стал поворачивать, чтобы взять нужное направление. Но у меня не хватило высоты. Пришлось сесть против ската горы. От резкой посадки (при огромном тяжелом стабилизаторе) переломились все четыре лонжерона фюзеляжа.
Я вылез из аэроплана и сразу почувствовал страшную усталость. Видимо, сказалась реакция после необычно острого напряжения нервов.
Искалеченный «Ньюпор» был доставлен на Печерск и помещен в сарае штаба роты, которая находилась неподалеку от места моей злосчастной посадки. Меня, разумеется, прежде всего, заинтересовало – в чем кроется причина моей авиационной аварии? Оказалось, что мотор остановился из-за глупой небрежности моториста. […] Почти три недели ушло на сборку фюзеляжа и на то, чтобы привести аэроплан в полетное состояние177.
Весной 1913 г. начальник XI корпусного авиаотряда штабс-капитан П. А. Самойло отбыл в Петербург для участия в перелете Петербург-Москва-Петербург в ознаменование 300-летия Дома Романовых. Исполнять его обязанности был назначен П. Н. Нестеров. В первой декаде августа он принял решение совершить групповой перелет строем.
Договорившись с кинооператором Добжанским, известного в то время кинематографа Шанцера, Нестеров вдруг нам, мне и Передкову, объявил:
– Завтра, господа, летим групповым полетом по маршруту Киев-Остер-Нежин-Киев. Со мной летит