Повторяю, страха не было. Было именно то, о чем мечталось: чудесный взлет, ощущение крылатости, захватывающее дух сознание того, что твое тело, словно обретя невесомость, плывет в покорившейся тебе прозрачной небесной лазури…
После этого пробного полета я твердо решил связать свою жизнь с авиацией и взялся за учение с настойчивостью человека, задавшегося целью добиться своего, во что бы то ни стало.
[…] Должен сказать, что Хиони долго и добросовестно «выдерживал» своих учеников на втором – пассажирском сидении. Поначалу он разрешал нам держаться за ручку управления и заставлял следить за тем, как он манипулирует ею сам; затем ученик получал разрешение действовать самостоятельно на руль высоты и на элероны, в это время ноги инструктора оставались на педали руля поворота. По окончании этой стадии обучения ученик попадал на пилотское место и брал на свою ответственность все рули. Хиони же усаживался позади него для контроля и чтобы определять, готов ли его питомец к самостоятельному вылету.
Когда Хиони посадил меня на переднее сиденье, я вдруг почувствовал себя вполне освоившимся с аэропланом – так было сильно влияние чувства ответственности. Волнения быстро улеглись, и первый мой почти самостоятельный полет я совершил с полной уверенностью, а главное – не испытал страха перед той пропастью, которая открывалась теперь у меня под ногами. Право, куда страшнее было смотреть вниз с верхней площадки Эйфелевой башни! По-видимому, это объяснялось тем, что там, на Эйфелевой башне, я не ощущал движения, которое здесь, на аэроплане, как бы скрадывало высоту. К тому же, на башне я был праздным созерцателем, а теперь все мои помыслы и все мое внимание были заняты делом – пилотированием аэроплана.
[…] После того, как я сел на пилотское место, мое обучение полетам пошло быстрыми темпами, и, наконец, настал тот день, когда Хиони сказал мне:
– Пожалуй, вас уже можно выпускать в самостоятельный полет. Как вы смотрите на это дело?
– Давайте попробуем, – ответил я, ощущая при этом какой-то особый душевный подъем и определенную уверенность в своих силах.
Первый самостоятельный полет я провел очень внимательно и осторожно. Теперь, когда за моей спиной уже не было Хиони, который в любую минуту мог исправить мои ошибки, я напряг всю свою нервную систему, зрение, слух и как никогда раньше испытал полное слияние с аэропланом. Он покорно подчинился моей воле, и мне казалось, что я сам превратился в крылатое существо, которое сказочно плыло в голубом воздушном океане. Полет, как и спуск на землю, прошли образцово. Так его оценил Хиони, и я ушел в тот день с аэродрома в победоносном