Пальмы поочерёдно тянулись к её прекрасной спине и оборачивались чудесным кашемировым платьем; изящества стопам добавляли изумрудно-лиловые босоножки, ещё недавно мягким ковром покрывавшие идилличность холмов, а вода превращалась в бирюзовый плащ, ниспадающий с хрупких девичьих плеч.
Её шествие знаменовало – как для путников, так и для пустыни – наступление вечера, тихого и полного упоительной влаги.
Арго взирал на неведомую красу с восхищением, в его сердце разгорался благородный огонь, мысли очищались от желчи и яда, а душа отрывалась от тела, уносясь туда, на противоположный берег.
На небе показалась звезда, за ней виднелись дрейфующие корабли. Все они сияли по-своему и рассказывали Вселенной непохожие друг на друга истории.
Вселенная Арго отныне вращалась вокруг загадочной девы, что восстала из вод и украла его непримиримую разбойную душу. Его взгляд светился любовью, и в тот момент он думал лишь о том, как подавить усталость и желание выспаться, чтобы ни на миг не потерять её из виду.
Однако чудное шествие девы подходило к концу. Растерянный, он смотрел, как загадочная краса растворялась в лучах утомлённого солнца, забирая с собою мираж, что, как и её царственный стан, был вполне ощутим и реален…
Растерянность Арго переходит в убийственную тоску, пока смеющийся Ксена не делает меткое замечание:
– Смотри, регенерация наконец коснулась и твоего маленького дружка!
Опечаленный контрабандист глядит вниз, затем воодушевлённо поднимает глаза, уставившись в точку, где растворилась его новая ласточка. В этот момент он даёт себе обещание, что отыщет её, – изящную, грациозную, чёрт побери, фееричную, – но, несмотря на солнечный компас в запасе, в этом нелёгком деле он мог положиться лишь на того, кто порывался вырваться из штанин.
Контрабандисты двинулись к северу.
Глава 2
«Что за чудо,
Что за диво,
Я сжимаю кружку пива,
Сердца зов,
И тёщи крик —
Не мужик ты, не мужик!
Но мужик-то я в поряде:
Состою в мужском отряде,
По-мужски я спрячусь в миг,
Удаль брошу на ограде,
Совесть скину, как парик,
Чести откажу в награде,
«Вот мужик ты, вот мужик!»
Ну а я хлебну полпинты,
Кулаком ударю в грудь,
«Женский род есть аферисты,
что крадут мужицку суть!»
И вина уж на ограде,
И в улыбке тает лик,
Ведь мужик-то я в поряде,
Ведь мужик-то в теле сник.»
Старый рыболов перешёл на свист. Бойкие рифмы мелькали в его голове и тут же, не встречая барьеров сознания, срывались