В общем, вероятность того, что Энни наткнулась на что-то, заставившее ее задуматься, вспомнить и начать выяснять подробности, велика.
И тогда возникает животрепещущий вопрос. Как много она узнала? Что именно вспомнила? Помнит ли она просто лица, и решила найти одно из них в попытке узнать о том вечере больше? Или она «вспомнила все» – и кровь, и клыки, и прочие прелести?
И вообще – что ей нужно? ЗАЧЕМ она пытается выйти на связь с Мариной?
Все это как-то очень нехорошо. У нашего племени с людьми, которые неосторожно пытаются к нам подобраться и что-нибудь разузнать, разговор обычно короткий. Мы не берем их на службу, не держим при себе добровольными донорами крови. Мы их просто жрем. Потому что самое ценное, что есть у вампиров, – это тайна. Мы ее храним ценой жизни. Обычно – чужой жизни.
Марине стоило в свое время больших усилий примирить вампирское сообщество с тем фактом, что я, ее тогда еще смертный любовник, знаю тайну, и убедить сохранить мне жизнь. Думаю, ей это позволили-то ровно потому, что понимали: рано или поздно я все равно буду обращен и стану членом, так сказать, «кровавого братства». Наш приятель Лева Тихомиров, театральный художник и вампир, с трудом убедил начальство сквозь пальцы смотреть на свой роман с девушкой Аней, которая работает в нашем издательстве пиаром. Убедил только потому, что тщательно скрывает от нее свою природу. И это непреложный закон: хотим общаться со смертными – надо хранить тайну. Если тайна открылась, смертных надо убирать. Или делать себе подобными. Иначе и они, и мы слишком уязвимы.
Вот только для Марины что убрать, что обратить Энни – варианты одинаково неприемлемые. Она всем глотку порвет, чтобы защитить девушку.
Самое скверное во всей этой ситуации – полная неясность. Лучший способ