И я еще не очень понимаю, извини. Рецепты вот, я задумалась прямо… Как тебе их без беседы с врачом выписывают? Такое бывает разве? У Заварохиной, я точно знаю, срок рецепта – год. И чтобы получить новый рецепт, она идет к своему специалисту, анализы сдает, потом только новый рецепт получает. А то и направление в больничку, полежать месяцок. А ты когда последний раз в больнице лежала? Обследовалась? У меня, кстати, тоже рецепт был только на год выписан, потом в психдиспансер районный надо было идти за продлением. Не продлили, чему я рада была. Ну, то есть предлагали, но сказали, не обязательно при моем состоянии, я и отказалась.
Понимаешь, Сань, как-то непонятно с твоим заболеванием. Извини. Даже если муж все контролирует. Ну не ходит же он вместо тебя к доктору раз в год?
Ой!
Или все это с тобой совсем недавно случилось? Еще и года не прошло, да? Санечка, бедная! Ну, понятно ж, тебе не до встреч с однокурсниками. Как же ты с работой-то, может, не рваться там? Или наоборот, помогает держаться?
Прости! Вечно я лезу, куда не надо! Прости!
– Заварохина, я тебе мороженое принесла, в морозилке лежит.
– Ага, спасибо.
Снился микробный дождь, словно в мультике – с очень низкого, очень хмурого и недоброго неба падали микроскопические уродцы, многоножки-многоручки, глазастые и зубастые, как раз такие, какими их рисуют на плакатах «Мойте руки перед едой!» в детских поликлиниках. Снилось, как вместе с Алексеевой, в одеждах наподобие космических скафандров, встречали уродцев пылесосами с огромными раструбами. Пылесосы включались с жутким воем, но уродцев оказалось слишком много, они, как молчаливые демонстранты на митинге, текли под ногами, неотвратимо и бесповоротно.
Сон оборвало завывание автосигнализации под окнами. День начинался, надо было тащиться на работу.
(Саня Насте) Настя, я прошу тебя. Очень тебя прошу. Не спрашивай меня больше о больнице. Ты убеждаешь, что я не могла там не лежать, а по моим воспоминаниям выходит, что не лежала, и это пугает. Не знаю, что страшнее: лежать в больнице или не помнить об этом. Ты с таким знанием дела пишешь о том, как оно должно быть и как у меня всё по-другому и неправильно, что возникает странное ощущение дурдома вокруг меня. Но это же ненормально, это же я сумасшедшая, а не вы. Что вообще происходит?
Насть, ты пойми, никто никогда не интересовался моей болезнью. Было молчание вокруг, были туманные намёки около, было то, о чём я сама догадывалась – по бережной заботе, по подслушанным обрывкам разговоров, шепотку, быстрому