– Ну, поговорили и будит. Спасибочки, что не убили. Пойду я…
Пальцы её предательски дрожали, выдавая пережитый недавно страх.
Довмонт переглянулся с подошедшим Кречетом, тот мотнул головой:
– Нечто страха в тебе нет, девица? – пытался пошутить он. – Опять одна пойдёшь?
– Был страх, да тока что весь вышел, – отвечала она быстро, словно ждала этого вопроса, – и не девица я, а вдова бортника*(Человек, промышляющий мёдом, борт – пчелиное дупло) Василия.
Сказав это, повернулась, подобрала свою котомку, сделала несколько шагов и снова остановилась, затем повернулась лицом в сторону Пскова, перекрестилась и, не обращая ни на кого внимания, начала:
– Шёл Христос с трёх зямель,
Землю накрыл травой
Лес накрыл листвой
Госпади, накрой меня ризай святой
От злых людей, от хищных зверей.
Аминь!*
(Заговор в дорогу, сохранившийся на Псковщине. Из народного фольклора).
Затем снова перекрестилась и быстрым шагом пошла вдоль берега.
– Эй! Вдова бортника Василия! – окликнул её Кречет. – Заговор твой могит и сильный, ток его «в дорогу» говорить надобно, а не «в дороге». Ты иди поверху, там тропка есть, через версту выведет к деревне.
Она снова остановилась, постояла малость и пошла наверх, к тропке.
– А как звать-то тебя? – крикнул ей вслед уже Довмонт.
– Варвара, – донеслось из темноты.
Вскоре лёгкой волной и ветерком к берегу прибило лодчонку. В ней лежал тот, что пытался бежать. Стрела Кречета пробила ему грудь в самой ее середине. В лодке, в толстой глиняной чаше, прикрытой сверху дырчатой крышкой, тлели угли. На носу лодки была уложена сухая сосновая щепа вперемежку с обрывками бересты, а в тряпице завёрнута до блеска натёртая большая медная пластина… Видно этот должен был подать с воды ещё какие-то знаки.
Перед самым рассветом во главе с Нестором пришла псковская конная рать в шесть сотен числом. Разбившись надвое, спрятались в ближнем лесу, стали ждать. Привезли с собой обоз с едой и стрелами. Князевы дружинники, что ходили на Мироповну, пополнили запасы и, готовые к бою, затаились, не высовывая носа, в насадах и ливонских ладьях. Убрав с берега тела убитых ночных гостей и переодев в их одёжку своих, Довмонт оставил их у места кострищ. Надеясь на то, что обман не раскроется. Сам же с десятком воинов затаился в том же месте над обрывом.
– Эх, надо было хоть одного живым взять, – вздохнул Лука, сидевший рядом с князем, – порасспросить…
– Некогда нам было разговаривать, – отвечал Кречет. О Варваре они никому и слова не сказали – так уж случилось.
Стало светать. Как только просветлел горизонт, Кречет, осторожно отодвинув мешавшую веточку, показал пальцем куда-то вдаль.
– Гляди,