«Куда ты улятаешь, мой радитель-батюшка*,
И на каво ж ты аставляишь нас,
Горьких сиротушик, милых детушик…»
*(Народный фольклор Псковщины)
Давыд Якунович подошёл к Довмонту и заговорил так, чтобы их никто не слышал:
– Во Псков гонцов отправил. Придут даст бог до восхода. А ты, князь, и вправду сказал. Есть в берегу знак. Кукша с Лукой нашли. Туда, к низу у брега, где встарь Перунов жертвенник был, есть пепелище от трёх костров. Зола ишо тёплая. Знак кто-то давал. Наши там не ходят. Место заговоренное, недоброе. Туда ток чужой мог идить. По незнанью. Иль по знанью, без страха…
– Вот и я о том. Был у их тут человек тайный, кто ведал что тут да как. Знамо и нонеча постеречь надобно. Мало ли чего. Они хитрость на хитрость могут сотворить. Но не про нас.
– Так чево? Остаёмся?
– Бережёного бог бережёт. Поможем люд схоронить да уйдём.
– В ночь? До дому?
– Туточки, в засаду.
Давыд Якунович посмотрел в глаза князя, словно переваривал сказанное, и молвил:
– Добре. Как скажешь, князь.
После того, как быший певчий Никодим пропел своим сиплым голосом заупокойную и, останавливаясь над каждым погибшим, перекрестился и поклонился, люд засуетился. Кое-где ещё были слышны тихие подвывания баб, но народ стал поднимать наскоро сколоченные гробы и двинул потихонечку к сгоревшей часовенке, за которой и находилось деревенское кладбище.
Хоронили почти молча. Успели, как подобает – до заката.
– Поминать апосля будем, – объявил всем князь, когда вновь собрались на берегу перед тем, как разойтись по домам. И, обращаясь к Лещатнику, молвил: – Иван, сбирай всех да на ночь в ближний лес уводи. А мы тут ночку-другую посидим, мало ль чего.
Никто вопросов задавать не стал. Устали. Потому, лишь тихо о чём-то переговариваясь, разбрелись по домам, чтобы затем всей деревней уйти в укромные места. Воины же во главе с князем сели в ладьи, отплыли от берега, сделав вид, что ушли, а сами, вернувшись берегом, устроили засады. Стемнело. Спрятавшись кто где, воины отдыхали не сняв доспеха. Ждали.
– Видать чего? – спросил Довмонт у Кречета, подняв голову.
– Тихо пока, – отвечал тот и тяжело вздохнул.
Князь понимающе посмотрел на него:
– Скучаешь?
– Две дни всего не видел её, а словно год прошёл.
Довмонт вздохнул в ответ и, повернувшись на бок, снова попытался заснуть. Не получилось.
– Спишь?
– Не, – отвечал Кречет.
– Как далеко дозоры ушли?
– Да почитай вёрст десять по брегу, через кажную версту стоят, – и ещё малость задумчиво помолчав, добавил: – Не… Не придут. Уж больно страху ты на них навёл, кады их чёрного рыцаря побил. Мужики сказывают, что коль залаял бы ты на их тогда по-собачьи – как есть все наутёк бы кинулись с испугу. Столь боязни истовой в глазах у ливон было, не дай боже…
Довмонт лишь улыбнулся чему-то в усы, но промолчал.
– Кто