– А ещё сказал слушаться Кречета и князя сваго. Добрым воином велел расти, правду блюсти велел, зла никому не делать, а добро творить.
– Я всё-всё буду делать, как тятька сказал! – выкрикнул звонко мальчишка. – А кады воротится, с ним вместе на войну пойду. Я от него боле никогда не потеряюсь!
– А чего ж ты ножик на пояс не повесишь? Неуж не по нраву? – спросил Довмонт.
Мальчишка сначала смутился, а затем, обернувшись к двери, убедился, что там нет его старших, названных братьев и почти шёпотом отвечал:
– Ух, как по нраву! У-ух ка-аа-к! Ток у братов моих нету таких ножиков. Гоже ли малому лучше ихних ножик носить?
Сначала все вокруг чуть не засмеялись от наивно-добрых слов Родомира, звучавших по-детски, от чистого сердца. Но вдруг к горлу князя подкатил тяжёлый ком и, глядя прямо в круглые глаза мальчонки, он серьёзно сказал:
– Гоже. То ж от тятьки тваго. А братам твоим я не хуже ножи подарю, настоящие, воинские. – Довмонт почувствовал непреодолимую тягу протянуть руки и прижать к себе мальчишку. – А хошь, я его тебе прямо ща пристегну?
– А можно? – подпрыгнул Родомир и, кивая в сторону двери добавил: – Я и подержать им его дам. Я не жадный.
Счастливый и улыбающийся, мальчишка, не отрывая глаз от ножа, висевшего теперь у него на боку снова спросил:
– А правда братьям подаришь прям-таки такие?
Довмонт кивнул.
– Тады Фёдору побольше, он у нас старшой, а Тихону и Трифону поменьше, как у меня. Они ишо малые.
Тут все не сдержались и засмеялись. Довмонт не выдержал и прижал мальчишку к себе, затем приподнял, словно пушинку, и посадил на колено.
– А ты, значит, большой уж? Тихон с Трифоном, кажись, постарше тебя будут?
– Ну и чево? Мы с Фёдором их враз побеждаем, кады супротив толкаемся!
В доме снова поднялся смех. Родомир ловко соскочил с колен и кинулся к двери:
– Пойду, покажусь им!..
***
В утро следующего дня, Довмонт вышел в лодке на Великую. На излучине, по другую сторону уже стояли насады, ожидая князя.
– Давно подошли?
– Да остыть не успели, – отвечал Давыд Якунович, когда князь перебирался в насад. И не дожидаясь вопросов от Довмонта, стал рассказывать: – Тихо всё. Забоялись аль ещё чего. Не пришли.
– Того ждать и было надо, чуял, что не придут. Видели бесы, что войско их ждёт. Знать и вправду забоялись. Хорошо. А люд как?
– А чего люд? Не впервой им, – вздыхал Давыд Якунович. – Дале живёт. На Бога уповает. Да на тебя.
Князь стоял на носу насада, задумчиво глядя вперёд. Колокольный перезвон церквей был слышен издалека, ещё на подходе к излучине высоченного, неприступного, обрывистого берега Снетной горы. *(Испокон веков здесь нерестился снеток, отсюда и название. Свежепойманная рыба издаёт характерный запах свежих огурцов. Испокон её солили и сушили, ели целиком. Очень вкусная и калорийная рыбка). В слепяще-игривых лучах утреннего света и низко стелющегося по воде