Нектшепсут думала над странным, предельно простым и правдоподобным сравнением незримых духов с собаками. Жизнь много раз доказывала ей, что любое нематериальное существо чувствует эмоции живых очень остро. Благодаря этой особенности своего существования на гранях двух миров они производят воздействие на человеческую психику: сводят с ума или заставляют делать то, что им угодно. Из всех своих умозаключений Нектшепсут поняла лишь одно: стоит держаться поближе к бесстрашному Герцерусу, если хочется не сплоховать перед безжалостными бесплотными существами внутри завесы. Рядом с человеком, излучающим такую уверенность, духи не посмеют бесчинствовать.
Герцерус во главе своего войска первым шагнул в непроглядный туман. Нектшепсут держала своего скакуна как можно ближе под предлогом того, что обязана показывать дорогу, в ответ он совершенно не желал отдалиться от спутницы, несмотря на то, что знал по какой причине она так тянется к нему. Ему льстило ярое желание девушки оказаться под его божественной защитой. Перед ней стоял выбор: она могла идти среди других солдат, окруженная ими со всех сторон, но предпочла лишь одного защитника нескольким тысячам.
– Похоже ваше заклинание не слишком помогло, – кинул Герцерус с усмешкой. Он по-прежнему продолжал отрицать существование сверхъестественных существ.
– Оно оберегает нас с вами, мой дорогой легат, – тем же язвительным голосом ответила Нектшепсут. – Но не ваших людей. А без них мы не можем покинуть долину, не так ли?
– Однако я чувствую в вас страх, даже не имея возможно заглянуть вам в глаза.
Герцерус держался спокойно и гордо, пескоходы медленно ступали по красной земле под ногами, ярко контрастировавшей с высокими белыми туманными стенами. Копыта скакунов разгоняли тонкий слой тумана у земли, пока их всадник размеренно разглядывал завесу, не находя в ней ничего, что могло бы угрожать их жизням.
Нектшепсут была сильно смущена словами Герцеруса и неловко замолчала, к ее счастью, легат сам разорвал тишину, не напомнив ей ни о страхе, ни о глупости, которую она проявила в разговоре с бесстрашным.
– Я видел такие у дочерей фараонов, – Легат указал на анкх, примотанный грубым ремешком к запястью Нектшепсут.
– Ох, это, – она схватилась стальными пальчиками с загибающимися острыми когтями за руку. – Мне подарил его пустынник, думаю, что украл из гробницы какой-то знатной особы.
– Наверное он хотел этим показать вам, что красотой вы сравнимы только с царицей.
Его слова были холодны и отнюдь не являлись лестью. Этот человек очень долго жил вне дома, общаясь только со своими солдатами, и с Нектшепсут он говорил так, как с любым воином из багрового легиона – как с другом. Конечно, он никогда не видел ее без маски и не ничего не мог утверждать наверняка о ее красоте,