– Хайль! Оружие грузи́т? – спросил его по-русски Тим.
– Так точно, командир! – ответил сквозь рокот двигателя Фомин.
– Recht so! Ми едем… за… э-э… твой… твоя машина!
– Гут! – ответил, улыбнувшись, будто по-немецки, но грубо и коротко, словно в кастрюлю ухнув, Фомин. Когда-то он был красноармейцем, но перед очередным боем, скорее всего, испугавшись, переполз через линию фронта и сдался, сказав, что ненавидит большевиков. Его после проверки направили служить шофером.
– Давай! – сказал Тим, махнув рукой. Фомин стал выезжать к воротам, а Тим и Зибах направились в гараж. Там, наскоро поздоровавшись с горячо спорившими о чем-то двумя механиками, они выбрали пустой мотоцикл. Зибах сел за руль, Тим влез в коляску. Нажав на педаль, Зибах завел грозно рокочущий мотор. Затем мотоцикл тронулся с места, Зибах вырулил из гаража во двор, потом за ворота под приветственно вскинутыми руками караульных, и помчал по пыльным улицам развороченного боями города.
– Почти год мы бились за этот город! – сквозь рокот мотора прокричал Тим, глядя на проплывающие мимо полуразрушенные бомбами и снарядами здания, горы битых кирпича и бетона с нелепо торчащей из них гнутой арматурой, зеленые кучи сваленных веток городских деревьев, поломанных взрывными волнами или посеченных осколками. – И все-таки взяли!
– Жарко, герр комиссар! – не в тему ответил Зибах, держа мотоциклетный руль и внимательно глядя на бежавшую навстречу улицу. – Как на итальянском курорте!
Хотя до полудня было еще далеко, жар от поднявшегося в безоблачное небо солнца, действительно, уже вовсю пронизал городской воздух. Вот он, климат европейских степей: летом настоящий солнечный курорт, в легком кителе подчас казалось, что надел шерстяной свитер, зато зимой неприятные морозы с ветром.
– А ты был в Италии? – спросил Тим.
– Так точно! – ответил Зибах. – Приходилось. В детстве с родителями, еще до кризиса.
– А где?
– В Специи.
Перед железнодорожным переездом в этот раз пришлось постоять: через него переходила в сопровождении нескольких местных полицейских колонна мужчин, мобилизованных, судя по лопатам, граблям и метлам у многих в руках, на расчистку городских улиц от завалов. При приближении к остановившемуся, сердито рокоча мотором и испуская из выхлопной трубы клубы темного дыма, мотоциклу, шедший впереди колонны полицейский с русской винтовкой Мосина за плечами что-то скомандовал, а затем, посмотрев на Тима и Зибаха, громко произнес:
– Здравия желаю!
– Привет, тавариш! – выкрикнул по-русски Зибах. – Как шивйош?
Полицейский, улыбнувшись, ничего не ответил. Стуча ботинками и сапогами по асфальту, дальше мимо их мотоцикла стала проходить колонна русских работников. Мужчины кивали головами и здоровались с Тимом и Зибахом: кто-то себе под нос, а кто-то вместе с приветствием