Исповедь. Роман в двух томах. Том 1. Закир Ярани

в случае близкого взрыва, были расположены два письменных стола, доставшихся еще от русской обстановки: один обычный – за ним работал Ведель, другой более длинный и низкий – за ним работали Шрайбер и Зибах. С торца комнаты стоял широкий стол, на котором аккуратно были разложены стопки бумаг, канцелярские принадлежности, блестели черной лакировкой два телефонных аппарата: для внешней и внутренней связи. Это было рабочее место Тима. Рядом возвышался металлический сейф, а над столом на стене висел большой портрет фюрера в светло-коричневой партийной форме. Между окнами, и соответственно, между столами Веделя, Шрайбера и Зибаха по стене был растянут государственный флаг Немецкого Рейха – красный с большой черной свастикой в белом круге посередине. Вдоль другой боковой стены кабинета – напротив рабочего места Тима, разместились два уже немецких деревянных шкафа: для не имеющих особо секретного значения документов и для личных вещей офицеров. Между ними был втиснут длинный низкий столик с комнатными растениями в горшках и графином с питьевой водой, накрытым сверху стаканом. У двери была вешалка-стойка, на верх которой Тим, войдя, повесил свою фуражку, а остальные офицеры – пилотки.

      Пройдя к своему столу, Тим опустился в мягкое кресло, обитое палевого цвета кожзаменителем, с черными лакированными подлокотниками, извлек из кармана кителя небольшой пластмассовый гребешок и на всякий случай еще раз причесал волосы, которые, в общем-то, и не отросли настолько, чтобы быть растрепанными. Ведель, Шрайбер и Зибах тоже расселись по своим местам. Из другого нагрудного кармана кителя Тим достал маленький блокнот, химический карандаш и положил их на светлую гладкую поверхность стола. Затем выдвинув верхний ящик, достал из него принесенную ему вчера вечером картонную папку с донесениями местных жителей об обстановке в городе и настроениях горожан: они уже были переведены на немецкий язык и распечатаны. Тим начал доставать листы и читать то, что было переведено в приемной, куда приходили случайные осведомители со своими сообщениями.

      «Наталья Грибунова, адрес: …, сообщает, что на рынке в районе Нахичевань неизвестная покупательница, общаясь с продавцом стеклянной посуды по-имени Карен, сказала дословно: «Красная Армия вернется – тебя поставят к стенке, буржуй».

      Женщина, не пожелавшая назвать свое имя из опасения перед местью соседей, сообщает, что к ее соседу Федору Култышеву, адрес: …, каждый вечер приходят неизвестные люди, после чего из его квартиры слышны пьяные голоса и песни о Сталине и Красной Армии.

      Андрей Вадимов, адрес: …, сообщает, что в 22.15 видел проходивших через двор его дома двух неизвестных людей, которые говорили по-русски и шли, явно стараясь держаться наиболее темных мест. Один из них сказал другому, что нужно идти через некий проезд, потому что на улице много немецких солдат…»

      Тим был удовлетворен: в первые дни после занятия Ростова донесений от местных жителей почти не было,