Винодел,
В стихах иноязычных
С первой строчки чувствует букет.
А пока вокруг звучали тосты,
Любовались малышами гости.
(Мне они напомнили внучат),
Схожи меж собою, словно гроздья,
И курчавы, как цветущий чай.
А отец детишек сгреб руками,
На жену скосил лукавый взгляд:
«Я не агроном,
И черенками
Разводил с Нателой этот сад».
Дым костра плывет над росным лугом.
Час прощанья.
Мы стоим, грустим.
Дальний край,
Где повстречались с другом,
Стал отныне близким и родным.
Тронул вечер позолотой листья,
Кисти ветра обмакнув в закат.
Мы стихи о Грузии в Тбилиси
На своих читали языках.
Об одном мы только сожалели:
Здесь не знают горских языков,
Та любовь, что высказать хотели,
Не согреет наших кунаков.
Но грузинский академик вышел,
И тогда, доволен от души,
Турчидагский диалект услышав,
Аксакал усищи распушил[18].
И, гостей навеки покоряя,
Не спеша, грузины повели
По-даргински речь о Батырае[19],
По-лезгински речь о Шарвили[20].
Вновь пленен я четкостью созвучий.
Для меня еще дороже стал
Мой язык певучий, словно ключик
У грузинки молодой в устах.
Для грузина дружба не для тостов.
Тут закон гостеприимства чтут.
Языком родным приветив гостя,
Честь его народу воздадут.
Памяти Галактиона Табидзе
Перевод С. Сущевского
Вскачь потоки мчат со скал высоких,
Рассекая склон неустрашимо.
Если стойкость и любовь в истоках,
Строки песен вспять текут к вершинам.
Чтобы к струям тина не пристала,
Легкий путь искать им не пристало.
Скалы – в прах, в песках – не иссякают.
Если ночь настала, как кресало,
Молнии из сердца высекают.
Сталью строф хребты столетий руша,
Станут морем, той стихией вечной,
Что от смертной стужи равнодушья
Укрывает души человечьи.
Я открыл нежданно эту тайну
На туманных улицах Тбилиси.
Дым кутанов в раннем небе таял,
И с платанов облетали листья.
Обнажив вершины, как кинжалы
Деды обнажали для обета,
В час рассвета горы провожали
В плаванье последнее поэта.
Выше жизни песни здесь ценили.
Ими и целили, и карали.
Вирши здесь всегда цари кропали,
А поэты в Картлии царили.
На плечах у юношей печальных,
Чуть качаясь на волнах канона[21],
Вверх по склонам, к вечному причалу
Уплывал корабль Галактиона.
Над поэтом женщины рыдали.
Встав рядами, скорбные грузины
На