Но сам я еще с детства любил слушать кумыкские песни героя о своем подвиге и читать стихи, в которых автор выражает свое «я».
Песни героя о себе – как на черкеске газыри! Я говорю о тех газырях, которые полны порохом. Песни героев о своих подвигах – это не хвастовство. Песня и подвиг – близнецы.
Если станет аргамак похваляться,
Скажет: «Был я в походе первым».
Если сокол станет похваляться,
Скажет: «Сбил я на лету лебедя».
Если станет герой похваляться,
Скажет: «Много я по свету странствовал,
но вернулся в отчий дом».
Поскольку я, автор этой книги, в походе первым не был, на лету лебедя не сбил, много по свету не странствовал – похваляться мне нечем. Я еще в дороге. Мое желание другое: сохранить в себе вечное удивление миром, людьми. Первозданно, как в детстве.
Был я маленьким. Зеленое поле. Дорога ровная. Но вдруг линейка покачнулась, спускаясь в неглубокую, не очень широкую балку, свернула с дороги и выехала на цветущий луг. Как удивительно бесшумно покатились колеса!
Никогда не забыть бы мне это диво – мягкую, зеленую тишину!
Был я маленьким. Бахчевое поле. Как Млечный Путь, протянулся длинный тонкий стебель арбуза. Боже, какой он огромный! Как целая луна с зеленым ореолом.
Никогда не забыть бы мне это огромное, круглое, полосатое чудо!
Был я маленьким. Вернулись домой к вечеру. Вошли в комнату, в ней оказалось темно. Я маленький, радостный – комната печальная. Моя бабушка Бы-кый-абай зажгла большую лампу. Алла-лалай, валла-лалай! Как я удивился волшебному свету!
Удивление – начало моей жизни,
Удивление – середина моей жизни,
Удивление – пусть станет концом моей жизни.
Находясь в дороге, как бы я хотел в своем поэтическом пути сохранить вечную молодость восприятия.
Мне бы к людям заглянуть,
Тихой строчкой прошептать,
Нежность в девушку вдохнуть,
Парня к мужеству призвать;
В дом за домом бы суметь
Постучаться по пути —
Ухо каждое задеть,
В сердце каждое войти!
Стихи
Певец и каменотес
Перевод Л. Миля
Гранит у нас такой,
Он полон тайной жизни,
Сожмешь его рукой —
Не влага, песня брызнет.
Коль встретиться пришлось,
Поймет и без расспросов
Певца – каменотес,
Певец – каменотеса.
И воин на войне,
Захваченный врагами,
Как камень каменел,
Чтоб стать немым, как камень.
К нам в горы не пройти!
И мой народ спокоен:
Ведь камень на пути
У ворога,
Как воин.
А если уж беда —
В часы большой печали
Гранитные уста
По-нашему кричали.
Вот почему всегда
Поймет и без расспросов
Каменотес – певца,
Певец – каменотеса.
«Дом мой на распутье двух дорог.»
Перевод С. Сущевского
Дом мой на распутье двух дорог.
Лишь окно открою, предо мною
Синий Каспий плещется у ног,
Тарки-Тау[1] встала за спиною.
Густ, как мед, в низине летний зной,
Над волнами чайка проскользила.
А к вершине близится предзимье,
И сентябрь осыпал желтизной
Заросли багряного кизила.
Там кипят на склонах родники,
Песни их снимают утомленье.
Мудрые, как время, старики,
Речи не спеша ведут в селенье.
Канет день, туманится вода,
Море перекатывает камни.
И маяк далекие суда
Обнимает белыми руками.
Голуби воркуют за окном.
Тополя поблескивают влагой.
Тень листвы раскачивает дом,
Просится на белую бумагу.
Обо всем подумай – и пиши.
Но стою я снова на пороге:
Не сидится никогда в тиши,
От души пишу я
Лишь в дороге.