Сны о России. Михаил Дорошенко

гипнотичном, что и меня, видавшего виды человека, изумила, а уж у Ивана Сергеевича волосы и вовсе встали дубом. Он, вместо того чтобы за плеть да жену свою по дому погонять, бросился к обидчику – мстить. «Помилуйте, – говорит ему Кузьма Платонович, – у меня с Верой Ефимовной ангажман, не отрицаю, да вы-то тут причем?» – «Какая такая Вера Ефимовна? – орет Иван Сергеевич. – Мою жену зовут Анфисой!» – «Правильно, вашу жену зовут Анфисой Васильевной, у меня грандплезьир с Верой Ефимовной, а вы-то тут причем?» Едва разобрались что к чему. Оказывается, Вера Ефимовна приезжала за день до того к жене Ивана Сергеевича да ей наболтала подробностей, а та, другая, тоже хороша: слушала, шельма, и запоминала. Вот и гипнотируй после этого дам!

      – Все-таки любопытно было бы прогипнотировать будущую супругу. Да вдруг вас не окажется на месте в Петербурге.

      – Я вам адресочек оставлю гишпанской гадалки. У нее книга имеется с зеркальными текстами. Вы посмотрите и все про свою супругу неверную разузнаете. Не в рассказе услышите, а уви-ди-те со всеми подробностями, словно сквозь решетку в серале.

      – Так и буду мучиться от сего?

      – По малейшему поводу будете бегать к гадалке да изводить себя картинами ейной неверности.

      – А…

      – Наказать ее не посмеете. Уж больно знатна будет ваша супруга да богата.

      – Бо-га-та! Какая сладость в слове сем заключена!

      – В слове, может быть, а в жизни – все наоборот.

      Пандор и Протея

      – Что вы делаете, Вера Никитична? Вы же своему мужу рот закалываете – шпилькой!

      – Да что ж в том предосудительного, Илья Владимирович?

      – Так ведь больно же ему!

      – Да вы ему больнее делали, когда развлекались со мною в постели – недавно.

      – Не верьте ей, Кузьма Петрович! Ваша супруга шутит. Да выньте шпильку, наконец! Невозможно смотреть!

      – Да что ж тут невозможного, милый Илья Владимирович? Эфиопского царя гвоздями к трону прибивали, чтоб не сбежал.

      – Да как такое может исходить из женских уст? Что вы говорите, сударыня, опомнитесь!

      – Илья Владимирович, не вы ли промеж поцелуев обещали вызвать моего любезного на дуэль да избавить меня от супруга постылого?

      – Вера Никитична, да как вы при живом-то муже осмелились такое заявлять?

      – Вот именно, обещали.

      – Не признаюсь вовек! Вы-то что молчите, уважаемый Кузьма Петрович?

      – Сиди, мне говорят, болван, и молчи. Скажи кое-что, когда обратятся к тебе… к тебе – это значит, ко мне… скажи, мол, что тебе, то есть мне, все позволено: ешь, пей, веселись, да только пробки из пупка не вытаскивай. Шампанское брызнет.

      – Что-то и вы каким-то странным штилем изъясняетесь. Вы подумайте, разве может приличная женщина такие вольности во всеуслышание произносить?

      – Что же она такого неприличного сказала?

      – Будто промеж нами роман.

      – Да что ж в том предосудительного?

      – Не узнаю вас, Кузьма Петрович. Вообще ничего не узнаю вокруг. Где я? У вас в гостях или в притоне каком-то?

      – Где вы, я не знаю,