Герцогиня что-то говорила, развлекая публику, но Памеле было неинтересно. Туфли сильно жали ей ноги, шпилька впилась в косточку на затылке. Прямо за ней сидела негласная невеста Эндрю – мисс Шарби. И похоже, только им обеим было абсолютно всё равно до того, что происходило в гостиной. «С этой семьёй что-то не так», – думала Эванджелайн, разглядывая профиль герцогини: высокий лоб, вздёрнутый кончик носа, полукруглую ямку под пухлыми губами. Хозяйка дома держалась приветливо, шутила, но во взгляде было равнодушие к происходившему.
Мисс Шарби отвела взгляд к окну. Тёмный лес за оградой скрежетал. Верхушки могучих дубов шелестели на ветру. То ли из-за волнения, а может быть, из-за акклиматизации что-то заныло в грудной клетке, появилось нехорошее предчувствие. Эванджелайн было неловко среди незнакомых людей. Она старалась отвечать кратко и от волнения каждые две минуты поправляла перчатки.
– Как вам вечер, мэм? – обратилась непосредственно к ней миниатюрная женщина с собачкой на руках.
– Восхитительно, мадам, – робко ответила Эванджелайн.
– Когда-то в юности я бывала во Франции. Мне запомнились чудесные поля. А ваше имение в столице или в провинции? – продолжила дама.
Девушка сдержанно улыбнулась и ответила, как её учил Эндрю:
– Никогда не променяю великолепные пейзажи на городские соблазны.
* * *
Сады Хэмсфорт-Холла раскинулись почти до самого леса и были таинственно прекрасны в ночной мгле. Хэмиш бродил по широкой аллее, озираясь на шум, доносившийся из открытых окон. Запах травы, цветов после летнего дождя, щебет ночных птиц, шорохи. И ничего боле. От каменных скульптур и изваяний веяло сыростью. Хэмиш быстро спрятался за одну из статуй, когда услышал голоса и топот копыт. Кто-то ещё приехал в поместье. Звуки доносились с площадки у парадных ворот, где высаживались гости и отдыхали кучера. Молодому лорду не хотелось попадаться на глаза кому-либо, поэтому он свернул на узкую аллею, поглядывая на фонари, мелькавшие за деревьями. «Что на меня нашло? Уйти оттуда. Такая выходка близка Эндрю, – размышлял Хэмиш, и поймал себя на мысли, что ему не хотелось возвращаться на то райское пиршество. Чувство долга легло на грудь тяжёлым камнем. «Это необходимо. Нельзя иначе. Или можно?» – столь хулиганская мысль пришла к нему впервые за все годы. Он полагал, что иначе можно, но лучше ли? «Тебе ли жаловаться на судьбу, Хэмиш Хэмсфорт», – с досадой подумал сын герцога. Как говорила его няня леди Рейд: «Опасно гневить судьбы, особенно в тот час, когда она благосклонна, когда она держит сердце в покое, иначе она разобидеться на тебя и жди беды».
Погружённый в свои мысли юный наследник забрёл в герцогскую конюшню. Она была огромной, каменной, с тремя входами. Рядом с конюшней располагались домики конюхов, кучеров и грумов – всех, кто