Но, как всегда, выход из неловкого положения нашла Павлинка:
– В нашем селе после войны работал один бывший военный музыкант. Он и научил брата играть на аккордеоне.
– Такого инструмента у нас, к сожалению, нет, – посетовала Фаина Иосифовна, – предпочтение отдается родному русскому баяну. Но ничего. Поищем в городе.
Из медпункта Павлинка и Алесь пошли к тёте Поле. Она выдала «сиротскую одёжу»: Павлинке – красное вельветовое платье с белыми горошинами, а Алесю – красную вельветовую рубаху без горошин. Ботинки и нижнее бельё у них ещё были в добротном состоянии, их тётя Поля заменять не стала.
В детском доме мальчики занимали первый этаж, а девочки – второй. На каждом – по две больших комнаты – спальни для старшей и младшей групп. В них по двадцать кроватей в два ряда. Между кроватями тумбочки на двоих.
Тётя Поля показала Алесю кровать – вторую от угла под окном.
– Это твоя. Не повезло тебе маленько. Будешь бедовать рядом с Филькой Жмыховым. Жох! Оторви да брось. Ты себя сразу поставь поторчиной. Он перед такими робеет. А то станешь как Валерка, царствие ему небесное.
Тётя Поля перекрестилась, вспомнив худенького, тщедушного мальчонку, сбежавшего весной из детского дома и попавшего под поезд.
– Он Фильке и постель заправлял, и ботинки драил, и штаны наглаживал. Одним словом – был на побегушках. Но ты не бойся, – тётя Поля погладила Алеся по спине, – я тебя в обиду не дам. Ты чуть чего «графу», э-э-э Евграфу Серафимовичу, не жалобись. Ты мне говори. А я на этого охломона управу найду.
Полина Григорьевна Рускина обладала независимым характером, слыла в детском доме поборником правды и справедливости и знатоком язвительной матерной словесности. Её побаивался даже сам заведующий детдомом Чурилов.
Во время войны Рускина служила санитаркой во фронтовом лазарете. Вытащила из огня сражений ни один десяток раненых солдат, в том числе и одного генерала. Под новый год и к Дню Победы над фашистской Германией генерал поздравлял Рускину почтовыми открытками и телеграммами. Присылал посылки с «джентльменским набором» – бутылкой армянского коньяка, консервированной рыбой и говядиной, плиткой шоколада, пачкой хорошего печенья и флакончиком французских духов.
В благостном расположении духа тётя Поля приглашала в свою каморку двух-трёх воспитателей (любители дармового угощенья находились всегда), потчевала «ершом» – смесью коньяка с самогоном. Захмелев, показывала фотографию, на которой была снята со «своим фронтовым другом», невысоким, плотного телосложения, с чуть заметной улыбкой на лице военным в генеральском мундире, похожим на маршала Жукова. Заплетающимся языком Рускина, уже в который раз рассказывала о том, как выкрала тяжело раненого генерала буквально из-под носа немецких разведчиков,