Политическая философия австрийской школы: К. Менгер, Л. Мизес, Ф. Хайек. Раймондо Кубедду

действий и их результатов – иными словами, соотношение человеческой деятельности, практических экономических наук и точных законов. Ведь практические науки не могут существовать в отсутствие единой теоретической науки[260]; и если конфигурация той теоретической науки, которая служит фундаментом для практических наук, окажется ложной, то эти практические науки породят социальную политику, обреченную на провал. Непредвиденные последствия можно рассматривать как результат ограниченности знаний практических наук или, скажем так, как продукт незнания точных законов, управляющих человеческой деятельностью.

      Хотя влияние Аристотеля на Менгера велико, его не следует преувеличивать. Между Аристотелем и Менгером имеется существенное различие, которое нельзя упускать из виду. Если Аристотель считал, что «природа» представляет собой порядок, который следует познавать и поддерживать, то Менгер и более поздние представители австрийской школы полагали: познание мира должно исходить из предположения, что мир является продуктом – пусть и в значительной степени непреднамеренным – человеческой деятельности, порожденной целями людей, субъективными и ограниченными одновременно. Иными словами, мир рассматривается как порождение фактора редкости благ и знаний, как результат конфликта неограниченных потребностей и ограниченных ресурсов. Показательно, что Хайек стремился преодолеть вводящее в заблуждение противопоставление «естественного» и «искусственного» в классификации человеческих феноменов и в их изучении и предпочитал использовать формулировку Адама Фергюсона о «результате человеческих действий, но не человеческого замысла»[261]. Если предмет теоретических социальных наук рассматривать таким образом, то это выходит далеко за пределы любого варианта аристотелианства. Если, по мнению Аристотеля, задача философа состояла в том, чтобы открыть естественный мировой порядок и попытаться подражать ему, то, с точки зрения австрийцев, – в том, чтобы найти, каким образом действия отдельных людей, вызванные ограниченностью их знаний и их стремлением к личным целям, могут привести к возникновению объективного порядка.

      Однако даже Хайек не всегда верно трактовал природу «композитивного метода Менгера», хотя и называл Менгера своим предшественником и считал себя его верным и корректным толкователем. Если сравнить тексты Менгера и их толкование Хайеком, станет ясно, что композитивный метод – это не совсем то же самое, что методологический индивидуализм. При этом трудно удержаться от упрека в адрес Хайека за то, что он привил этот метод древу индивидуалистической традиции английской политической философии, не уделив должного внимания его философскому фундаменту. Несомненно, в статье «Индивидуализм: истинный и ложный»[262] Хайек развил эту традицию, предложив собственную (восходящую к Менгеру) теорию происхождения социальных институтов, которую он справедливо считал более завершенной, чем теории Фергюсона,