Я снова стискиваю челюсти и опускаю взгляд на кофе.
Я бы сама хотела выбирать себе Партнера.
Я бы сама хотела выбирать…
Мама вынимает из платяного шкафа свои любимые высокие каблуки и протягивает мне.
– Вот. Наконец-то сгодятся. – С гордостью говорит она.
Любимые – не значит заношенные до дыр. Любимые – значит, те, на которые она больше всего любовалась, мечтая их когда-нибудь надеть. Каблуки в Союзе сильно не поносишь, есть униформа и не стоит с ней шутить, когда ты на рабочем месте. Можно иногда пощеголять на выходные в парке или центре Констеллы, но и тут не стоит надевать слишком высокие, сантиметров по десять. Четыре сантиметра – самое то, и каблучок чувствуется, и правил не нарушил. Поэтому все, что выше – надевай на свой страх и риск. А уж если будешь опаздывать со своими пятью часами, то и вовсе ноги поломаешь бежать на такой высоте.
Какое-то время назад, когда отца впервые повысили и в доме появились лишние талоны и деньги, мама стала время от времени захаживать в пошивочное ателье, где можно было также приобрести чужую старую одежду или сдать за небольшие копейки свою. Имея талоны, можно было заказать пошив определенного фасона для себя или члена семьи, что и пришлось по душе моей маме, так как она всегда любила втайне приодеться, стоя перед зеркалом, хотя бы для самой себя, потому что поводов и праздников надеть то, что пошил себе на выстраданные и скопленные талоны, особо не было. Но мама никогда не отчаивалась. Она потихоньку отшивала себе платья в ателье и вешала их в домашнем шкафу «до лучших времен», про что отец всегда шутил, что они никогда не настанут.
– Хорошо, что размер ноги одинаковый. Хоть тебе пригодятся.
Я смотрю на каблуки и понимаю, что это последнее, что я бы хотела носить. Мамина любовь к прекрасному мне не досталась. Мне досталась отцова любовь ко всему удобному и практичному, чтобы ничто «нигде не терло». Из всех излишеств у меня только бальзам для волос и крем для лица с тушью. Будь моя воля, я бы всю жизнь ходила в кедах и брюках. И когда я задумываюсь об этом, то чувствую себя не такой, как все.
– А вот это… – Она вынимает плечики с красивым длинным атласным платьем. – Мое самое любимое. Придется ушить, если оно тебе приглянулось.
Она протягивает мне мягкое на ощупь, серебристое платье, струящееся волнами. Я принимаю его с осторожностью, зная, как много оно, должно быть, стоит и денег и ее ожиданий.
– Мама, спасибо, но… Я не могу его принять. Дай мне лучше другое.
– Бери. – Говорит она с уверенностью в голосе. – Я из него выросла, а тебе будет в самый раз. Сходим, ушьем немного в талии, и будет как новенькое.
Я не могу представить, что придется портить ее самое любимое платье. Пусть даже она его больше никогда не наденет, все равно не могу взять на себя такую ответственность. Пусть оно лучше никогда не будет запятнано воспоминанием о Вечере Встреч. Пусть оно лучше