– Пойдем, есть что отпраздновать! – Командует мама. – Отец давно припас бутылочку хорошего «шампанского» на этот случай.
Я знаю, папе захочется увидеть все результаты, как они есть, поэтому быстро распечатываю их из терминала, чтобы показать на бумаге. Он будет гордиться мной – умственный труд в большем почете, чем физический. Ему будет приятно, что у него выросла такая дочь. Выросла такая умная, несмотря даже на то, что втайне постоянно поедала шоколад.
Папа откупоривает бутылку искристого вина со звуком «чпок», и из горлышка к низу льется холодный туманный дымок. Я подставляю бокалы, и пузырчатая жидкость наполняет их, тут же исчезая. Употреблять алкоголь мне еще нельзя, но отец настолько счастлив, что разрешает мне сделать пару глотков, и признается, что в молодости, еще мальчишками, бывало, выпивали по глотку по глупости – никто из них за это не был наказан, потому что на такое небольшое количество жидкости, что под запретом до совершеннолетия, датчики не реагировали…
Мы стоим в кухне в своей стеклянной соте, подняв бокалы. Папа радостно улыбается и начинает речь:
– Ну, вот ты и повзрослела, дочь моя. Сдала экзамены и получила степень для работы. Еще чуть-чуть и уедешь в отдельную соту с Партнером. – Произносит он не таким серьезным, как обычно, тоном, как будто смягчившись от осознания того, что я достигла первого взрослого шага, да еще и не наделав глупостей при этом.
Рядом с ним пристроилась мама и уткнула раскрасневшееся лицо ему в плечо, скрывая слезы счастья.
– А потом пойдут дети, школа, и работа, как у всех. – Он замолкает на несколько секунд.
Я смотрю на них, и мир вдруг на момент застывает в моей голове. Вижу, как папа шевелит губами, но не слышу о чем. Почему он так рад? Почему мама плачет? Это ведь делают абсолютно все, все сдают последний экзамен, даже самые сто раз исправленные люди. Ничего особенного в этом нет. Я лишь одна из миллионов, сделавших то же самое. Нет никакой моей заслуги в этом всем.
Отец продолжает говорить:
– Желаю тебе, чтобы ты добилась еще большего, чем мы с твоей матерью. Пусть страна гордится тобою! – И он поднимает вверх бокал и делает глоток.
Мои мысли перестают висеть в воздухе. Я, наконец, прихожу в себя, понимая, что именно мне не по нраву. Что-то в его словах физически не дает мне приподнять бокал к губам. Я смотрю на родителей и вижу, что они не думают так же, как я. Они не представляют что-то за пределами возможных благ Союза. Они так глубоко и туго увязли в Союзе, что и не мыслят иной жизни. У меня потеет ладонь, и от всего того, что он говорит, мне просто не по себе. Я не хочу работу на благо