– Дядя Райли приехал, вот уж радость, – сухо сообщил Спенсер, когда я поделился с ним на следующее утро тем, как родители без устали сыпали ругательства в сторону друг друга, перекрикивая музыку в моих наушниках. – Такая радость, что, будь моя воля, я бы лучше ночевал в лесу под сосной на газетах, чем дома.
– Райли? Который в Камбодже живет? – припомнил я. – Он как-то приходил на родительский день вместо твоего отца. Он вроде нормальный.
– Как хорошо, что я, к сожалению, прогулял этот день, – закатил глаза Спенсер.
Райли Мэйфорда я видел, наверное, раза два в жизни. Тот, насколько я знал, гостил у брата и племянника редко и еще реже выходил в город, в котором и погулять-то толком негде, но как раз по родительскому дню трехгодичной давности, я запомнил его добродушное загорелое лицо. Запомнил не настолько хорошо, чтоб сходу назвать цвет его глаз или форму носа, но в памяти отпечаталось то, что Райли был гораздо приятнее своего старшего брата. Став фактически звездой того родительского дня благодаря легким шуткам, учтивости и умением действительно интересно рассказывать о своих путешествиях, Райли показался мне человеком по натуре своей легким, но Спенсер о дяде вспоминал лишь в подтексте «опять он приехал, наверное, деньги закончились».
– И что ты думаешь? – продолжил Спенсер фразу, которую я прослушал, глядя в вывешенное на стене объявление о «днях принудительной социальной ответственности». – Отца снова нет в городе, дед играет в гольф, и ужинали мы втроем: я, дядя Райли, и Эбигейл-Орлиная Бровь. Просто охренительная компания.
Я фыркнул, так и представив выражение лица друга, сидевшего за столом между этими своими двумя родственниками – ненавистной молодой мачехой и раздражающим дядей-путешественником.
– Вечер неловкого молчания?
– Да если бы. Райли снова завел свое это «о, я такой одухотворенный человек, я путешествую, занимаюсь спортом, в свободное от ничего не деланья время периодически пытаюсь защищать окружающую среду, а недавно освоил игру на арфе, а давайте посмотрим тысячу моих сэлфи».
То, что в семье Мэйфордов семейные связи отсутствовали напрочь, я знал и не удивлялся – мистер Мэйфорд был хроническим трудоголиком и компании сына предпочитал офис, Спенсер же обществу отца предпочитал кого угодно. Мне всегда было дико представить, как это, видеть отца раз в неделю и тут же сбежать из дома гулять, но сейчас, когда в моем дома происходили баталии родителей невесть за что, мы со Спенсером очень сроднились в желании оставаться от родных стен подальше.
Я поправил очки на переносице и внимательно осмотрел фамилии стариков, напротив фамилий учеников. Мелкий и практически нечитабельный почерк директора Мюррея всегда было сложно расшифровать с первого раза, и я, остановив палец на своей фамилии, провел линию к фамилии моего подопечного.
– Я отправляюсь к мисс Петерсон, – протянул Спенсер, прочитав