ФА – под нотой СОЛЬ, между второй и первой линейкой,
МИ – под нотой ФА, на первой линейке,
РЕ – под нотой МИ, под первой линейкой,
ДО – под нотой РЕ и, раз линеек больше нет, то ставим добавочную линейку.
Вот и получается ДО на первой добавочной. Теперь какие ноты из этого звукоряда у нас остались? ЛЯ и СИ. Значит, если нота ЛЯ находится над нотой СОЛЬ, то что?
– Она пишется между второй и третьей линейкой.
– Молодец! А нота СИ?
– На третьей линейке.
– Все правильно! А выше идет уже вторая октава, и между третьей и четвертой…
– Находится нота ДО второй октавы.
– Умница ты моя! Ну вот, мать, а ты говоришь – дебилка!
– Да как ты растолкуешь – и дебил поймет! – огрызнулась матушка.
– Вам ба, Апольд Карлыч, в музыкальные учителя надо было идтить, а не в анженеры! От денег бы лопатой загребали на частных уроках… – вмешалась в разговор практичная няня Шура.
Теперь диктанты на уроках сольфеджио я писала на пятерки, чем очень обескуражила свою матушку.
– Тогда почему она прослушивание на дневное не прошла по слабости музыкального слуха? – терзала она своими неудовлетворенными амбициями отца.
– Ну, кто знает? Ты ж видишь, какая она рассеянная, а еще, может быть, переволновалась.
– Нет! Тут что-то неладно. И вот сейчас, смотри, как по клавишам чешет, а в дневнике по специальности написано, что «замедленная координация, слабое усвоение материала». Завтра же пойду и разберусь!
– Не торопись. А то дров наломаешь. А ну-ка, дочка, покажи нам, что вы с Ольгой Федоровной разучиваете?
Я сразу почуяла неладное, душа ушла в пятки, но делать было нечего. Вытащила из папки альбом с нотами:
– Вот, «про калоши» и «кукушечка».
– Ну, давай, играй.
И я, тяжело сопя, начала считать:
– И-раз, и-два!..
– Стоп-стоп-стоп! Это никуда не годится! Это ж песенка!
Папа, нетерпеливо соскочив с дивана, подсел ко мне.
– Смотри, вот как надо:
Ку-пи-ла ма-ма Ле-ше
от-лич-ны-е ка-ло-ши.
Ка-ло-ши на-сто-я-щи-е,
кра-си-вы-е, бле-стя-щи-е.
И ес-ли да-же хо-чешь
ты но-ги не про-мо-чишь!
Папа сыграл эту песенку замечательно. А спел еще лучше. Я и не догадывалась, что это песенка. Вот только правила он совершенно не соблюдал: качался на стуле, «гулял» плечами, топал ногами. Но зато получалась живая песенка.
– Вот так и играй, а то аршин проглотила и долдонит: «И-раз, и-два!»
Тогда-то я и поняла, что есть дом, где можно оставаться живой и настоящей, и есть школа, в которой нужно играть по правилам.
Благодаря