Конечно, всему виной была опера. Потому что, обучая меня певческой риторике, папа ставил на патефон трофейную пластинку Рихарда Вагнера «КОЛЬЦА НИБЕЛУНГА» в исполнении Берлинского Оперного Театра. Торжественно и скрупулезно отец переводил мне все арии, дуэты и речитативы Зигфрида, Брюнгильды, Альберих, Миме, Хаген и мятущегося между всеми Вотан.
Зато во дворе мое положение было незавидным. Во дворе заправлял ФэЗэУшник Петька Дадыкин. Ему со всей его кодлой нравилось меня дразнить, а при моих разъяренных наскоках в ответ очень нравилось подхватывать меня за шкирятник и швырять в сугроб. И по двору я старалась проскочить незамеченной, потому что еще не придумала, как этого гада победить.
Но однажды, когда я, благодаря очередной стычке с Петькой, оказалась в сугробе, ко мне подбежал мальчик. Он помог мне выбраться и отряхнуться и, взяв за руку, повел к подъезду. В спину я слышала хохот и улюлюканье. И, пока мы поднимались с ним по лестнице к его квартире, мальчишки во дворе орали: – Немой и заика! Жених и невеста!
Мальчика звали Сережа. Он был глухонемой. Во дворе с ним никто не играл. Его также дразнил Петька со своей компанией. Теперь у Сережи появилась я. Мы вместе играли в шашки и в оловянных солдатиков. Он оказался начитанным мальчиком, и мы стали обмениваться книгами. Так, благодаря ему, в восемь лет я читала и перечитывала Короленко, «В ДУРНОМ ОБЩЕСТВЕ». А главное, мы с ним могли вместе гулять во дворе. Потому что Петька Дадыкин как-то вдруг неожиданно зауважал наш союз.
Разлука и человек в космосе
Откуда я узнала, что его зовут Сережа? Кто мне это сказал? Ну, не сам же он. Этого я уже не помню. Только помню, что моего самого первого настоящего друга звали Сережа. Мне нравилось, что все говорили про него НЕ МОЙ. Потому что только я имела право считать его своим. Я так и заявляла:
– Конечно, он НЕ ВАШ, он МОЙ!
А еще мне нравилось, что он молчал. В нашем союзе я говорила за себя и за него. С наступлением весны мы выстругивали кораблики из щепочек. Сережа подарил мне ножик. Ни у кого таких ножей не было, только у меня и Сережи. Это его папа разломал пополам ножовочное полотно. Зазубренный край остался зазубренным, а другой край был остро заточен. Черенок и ножны были сплетены из разноцветных проводков телефонного кабеля. Таким ножичком