Воспоминания о прозелите. Асаф Бар-Шалом

что я ничего не смыслю в физиогномике. Но я видел у обоих лица с характерными славянскими чертами, обрамлённые длинными густыми «еврейскими» бородами. Тем не менее Ицхаку было, по-видимому, неприятно слышать о своём даже чисто внешнем и поверхностном сходстве с Реувеном. Ицхак с презрением рассказывал, что, когда он учился в йешиве в Иерусалиме, после учёбы их развозили по домам на микроавтобусе. Однажды выходил Ицхак из йешивы, направляясь в сторону развозки, и за его спиной по-хамски крикнул Реувен П.: «Куда бежишь, кости переломаю!» (в прошлом он занимался карате). Ицхак ненавидел подобные бескультурные шуточки и сделал вид, что не слышит. Думаю, что если бы дело дошло до драки, Ицхак бы побил этого каратиста – ведь он и сам был, как говорится, не лыком шит.

      В другой раз на развозке с ними ехал рав Ицхак Зильбер. И, как обычно, он в машине, обращаясь ко всем, говорил двар-Тора (буквально: «слова Торы» – комментарий или объяснение какого-то вопроса с точки зрения Торы). Когда рав Зильбер вышел, Реувен П. стал извиняться перед водителем: извините, мол, за старика, который здесь разные глупости говорил. Больше Ицхак в этой развозке не ездил – противно было.

      Как бы ликовал Ицхак сегодня, узнав, что над всеми московскими гиюрами советского времени (тот злополучный прозелит-хам Реувен – в числе «обгиюренных» подобным гиюром) нависла чёрная туча сомнения!

      Происхождение Ицхака для меня раскрылось следующим образом. Кто-то пригласил к нам на трапезу еврея-журналиста, работавшего в одной из рижских газет. Всегда для нас было большим счастьем, когда удавалось «затащить» в Бейт-мидраш какого-то нового еврея. Однако нежданным результатом этого визита стал курьез: журналист поместил в газете статью про Ицхака, написанную в плохо скрываемом полу-ироническом духе. В ней было сказано, что Ицхак – прозелит, но ошибочно указано, что его жена – еврейка (на самом деле она тоже гийорет – прозелитка).

      Ицхак был в подавленном настроении – это оказался удар ниже пояса. Мы вышли прогуляться, чтобы развеять грусть, и я стал свидетелем необычного происшествия. Одна женщина остановилась перед нами и с упоением произнесла на латышском в полный голос: «Каада баарда!..» («Какая борода!..») Она даже протянула руки, чтобы её потрогать. Борода была действительно необычно длинная. Ицхак не подстригал её потому, что рав Хаим-Меир К. – бывший узник советского лагеря, который очень тепло относился к Ицхаку и которого тот очень уважал, – сказал ему «не дотрагиваться до бороды».

      Через несколько минут другая женщина, проходившая мимо нас, громко сказала по-русски, глядя в упор и улыбаясь: «Козёл говориш-ш-шь, борода говориш-ш-шь!».

      Ицхак заметил, что подобное с ним случается чуть ли не каждый раз, когда он идет по улице. Я был поражён.

      Глава 5. Гениальный режиссёр

      Возвратимся к началу повествования. В начальный период своего