Вспоминая о соседях, должен заметить, что Ицхак был фанатическим приверженцем субботних песнопений за трапезами. Он неоднократно повторял, что, по объяснению рава Шаха, его сын стал мизрахистом (приверженцем сионистского наравления в ортодоксальном иудаизме) из-за того, что за его субботним столом не пелось змирот (в данном контексте: субботние песнопения). Рав Шах – ныне покойный глава поколения харедимных евреев литовского направления.
Летом вечерняя субботняя трапеза начиналась поздно, и пение продолжалось за полночь, что вызывало недовольство со стороны верхних соседей. Но Ицхак не мог пожертвовать змирот. И в одну прекрасную субботу эти соседи – кстати, еврейская семья, – вызвали полицию. Я при этом не присутствовал (Всевышний миловал); очевидно, в тот шабат меня в Бейт-мидраше не было.
Ицхак не раз высказывал своё мнение о том, что у евреев, которые не соблюдают Тору, гораздо сильнее проявляется йецер а-ра (злое начало), чем у гоев, и в качестве примера приводил тот случай с соседями-евреями.
Глава 4. Патологический страх, или Осторожно, неприятель подслушивает!
Вообще евреи в городе относились к Ицхаку настороженно. Выглядел он весьма необычно: высокий, плотный, с животом и огромной бородой, вуалирующей не совсем еврейское, – а может, и совсем нееврейское лицо, в чёрном костюме – традиционной одежде еврейского ортодокса. Местные же евреи в своём большинстве традиционно относились с презрением ко всему, что им напоминало «штетл» (еврейское местечко в период, когда большинство его населения придерживалось ортодоксально-религиозного образа жизни). К тому же про Ицхака ходили всякие слухи и небылицы. Но слух о том, что Ицхак – не еврей, а прозелит, впоследствии оказался соответствующим действительности. Однако в тот период Ицхак тщательно скрывал от нас своё происхождение.
Милый еврейский мальчик Гершон П. любил доводить до нашего сведения эти слухи. И мы совместно с Ицхаком с удовольствием их слушали. По рассказам Гершона, одна женщина, – по-видимому, из бывших посетительниц «женских уроков», которые в своё время организовал Ицхак, – распространяла о нём слух, будто однажды Ицхак захотел её изнасиловать «в кустиках бывшего Кировского парка». Но якобы, взглянув на свои цицит, внезапно раскаялся и отказался от преступного намерения. Возможно, эта ненормальная или полунормальная женщина начиталась рассказов из сборника агадических рассказов (этот сборник Ицхак очень любил и начал нелегально тиражировать ещё в советское время) и экстраполировала на себя историю в таком духе из этой книги.
Ещё Гершон рассказывал, что Нина Михайловна – бессменная «секретарша» синагоги – говорила ему, что какой-то русскоязычный раввин приезжал в наш Бейт-мидраш из израильской йешивы-патрона. Но когда он позвонил в дверь Бейт-мидраша, ему попросту не открыли, и незваный гость