Разумеется, отдельные течения политики идентичности утверждают, что простое добавление в академию представителей традиционно непредставленных групп рано или поздно преобразует доминирующие направления исследований, поскольку в таких группах культивируются формы сознания, которые не могут быть полностью ассимилированы в культурный мейнстрим. Однако эмпирическая подтверждаемость этой радужной гипотезы весьма неочевидна. Даже наоборот, достаточно взглянуть на число людей из традиционно ущемляемых групп, которые оскорбляются, когда их успех связывают с их этнической, гендерной или классовой идентичностью. Эти люди обычно думают, что лучше выиграть «по правилам», чем изменить их. Культур критики могут смотреть свысока на такое поведение как на «обыкновенный» ассимиляционизм и игнорирование интересов своих собратьев по классу. Однако вполне возможно, что это критики проецируют свою собственную иконоборческую идеологию, которая критикуемым, может быть, не так просто дается или вовсе не нужна.
Более прямолинейный подход к afirmative action на уровне школ мысли мог бы поощрять пролнаучные занятия так, чтобы все несли ответственность за то, чтобы сделать новое знание доступным для как можно более широкого круга людей. Таким образом, университету не придется отказываться от просвещенческого стремления к универсализму, в то же время признавая социально исторический характер всех форм знания. Хитрость в том, что теперь этот характер будет пониматься как проблема, требующая осмысления, а не как жесткий факт. Одним из очевидных следствий такой политики было бы размывание различий между преподаванием и исследованием. В наши дни задача изложения сложных идей в доступной для студентов форме обычно классифицируется как «всего лишь педагогическая». Однако в пролнаучном академическом режиме эта деятельность тоже классифицировалась бы как исследовательская, поскольку академик должен понять, что в исходном способе выражения идеи – особенно в теоретическом языке – следует изменить, а что – сохранить, чтобы донести релевантные идеи до целевой аудитории.
Я представляю себе эту задачу как нечто вроде «обратного конструирования» в инженерии, когда индустриальная инновация раскладывается на компоненты, чтобы понять, как она работает, с целью разработать недорогую и улучшенную версию продукта для целевого рынка. Когда обратное конструирование превращается в основную экономическую