Охотничий нож для снятия шкур.
– Мерзость какая…
– Заткнись и свети! – обрывает соучастников Ангел.
Десять минут спустя рядом с освежеванным телом падает полотно кожи.
И снова – гроб, могила, рез лопат и стук окаменевшей земли. Свет гаснет. Темнота и тишина.
Юра вскочил с кровати, вышел на кухню и зажег свет. Воды? Нет. Света вполне хватило. Он отдышался.
– Ты чего? – Вероника щурясь воша на кухню Ее голая грудь, трусики, обтягивающие округлую раздвоенность лобка, разлохмаченные волосы – все это было таким живым. Мысль о бессмертии, смутно знакомая с юности, наполнила собой Юру. Нужно было жизни. Прямо сейчас. Он подошел к Нике вплотную, опустился на колени и, целуя живот и ноги подруги, стянул с нее белье.
К боли он постепенно привык. Но через пять-шесть часов она трансформировалась во что-то новое, стала невыносимой. Вся спина саднила, как обожженная. В кожу с сумасшедшей скоростью врезался гребень из пяти игл. Спасали только разговоры. Ангел оказался отличным собеседником с десятком историй на любой случай из жизни. В своих рассказах он умудрялся перебивать самого себя: начинал рассказывать об одном, но где-то иголка сознания перескакивала в соседнюю борозду и рассказ о походе за грибами заканчивался раскапыванием танка в белорусских болотах. Но чаще он говорил о женщинах. Их было много и таких незнакомых в своей раскрепощенности и похоти, что Юра даже не пытался скрыть зависти.
– А муж?
– Зашел на кухню, посмотрел на все это действо, и вышел прикрыв дверь.
– И ни мордобоя, ни развода?
– Нет. Обычно у таких странных союзов нет причин для развода.
Еще одной излюбленной темой была юность среди родительских друзей-интеллигентов и литературных деятелей средней руки, шпаны и бывших зеков.
– Раз шесть жену убивал. На это уже даже внимания никто особенно не обращал. Ментов, конечно, вызывали, но скорее по привычке. То душил ее, то голову чем-то пробьет. Один раз вываливается во двор весь в крови с огромным свинорезом в руке: «Я Наташку зарезал!» Скорая, менты, Склиф. Выходили. Шрам на полшеи. И не посадили ведь.
– Чем кончилось?
– Не знаю. Пропали куда-то. Квартиру продали. Наверное, продолжают давать концерты во дворах на окраине.
Юра пытался вывести закономерность между многогопытным и разнообразным детством, инженерным образованием и теперешним шкурником. Но от боли мысли были нестройные, как будто не свои. Ангел выкрашивал одно место по третьему или четвертому разу, и даже самые простые размышления тонули в жужжании машинки и непрерывных уколах. В такие моменты Юра впадал в подобие транса. Он осознавал происходящее вокруг, но старался отменить это, спрятавшись в уютной темноте за глазными яблоками.
Там