– Нет! – Михаил с креном спрыгнул с каталки. Медсестра попыталась удержать его за руку, но он вывернулся. – Нет! Нельзя! Ни в коем случае. Я не могу быть мертвым. Это слишком… – Он быстро шагал по моргу туда и обратно. – Нужно сперва утрясти… Похороны, и работа. Нужно завещание. Да! Завещание. Распишу все в завещании. Принесите бумагу!
Медсестра осторожно, с ласковой улыбкой двинулась к нему, слишком заблаговременно растопырив руки то ли для объятий, то ли для захвата.
– Ну-ну, успокойтесь. Без вас разберутся. Идите, идите ко мне.
С материнской нежностью она обняла Михаила и погладила по спине. Ее руки были успокаивающе теплыми и Михаил послушно двинулся обратно и своему предпоследнему ложу.
Медсестра придвинула стул к изголовью и стала гладить усопшего по голове, как мать, укладывающая температурящего ребенка. Тревожность немного отступила.
– Не переживайте… Ни о чем не нужно волноваться. Все без вас сделают.
– Вы не понимаете, – уже совсем спокойной ответил Михаил. – Они все сделают не так.
– Ну с чего вы взяли? – медсестра облокотилась на каталку. Ее лицо оказалось так близко, что дыхание неприятно жгло щеку.
– Потому что именно так они обычно и делают! Как бог на душу положит!
– Думаю, вы преувеличиваете, – медсестра чмокнула его.
– Нисколько.
– Тогда зачем окружили себя такими людьми?
– О! – усмехнулся Михаил. – Это не я… Дело ведь не в конкретных людях, понимаете? В отсутствии централизованности. Какая-то всеобъемлющая бессистемность – в воспитании, образовании, вообще во всем. Раньше все было строго, всегда были правила – гласные или негласные, этикет в конце концов. Сейчас – нет. Все, что не нарушает закон – можно. А если никто не видит, то можно и нарушать; там чуть-чуть, здесь немного… В результате – всеобщая расхлябанность, заразившая даже старшее поколение… Хаос! А завещание – непреложный алгоритм; ни шагу в сторону!
Медсестра задумчиво жевала губу, ища, что ответить. Михаил наслаждался произнесенной речью и произведенным эффектом. Но радоваться пришлось недолго.
– Знаете, странный вы.
– Это еще почему?
– Вот, жалуетесь, что все вокруг не так, не по правилам, а ведь сами такой же.
Михаил от удивления приподнялся на каталке.
– Да, да. Сами посудите. Вот вы умерли. Но вместо того, чтобы как должно лежать себе тихоничко до погребения, вскочили, начали требовать, спорить… И ведь кроме вас никто себя так не ведет. А я уверена, – глаза медсестры снова заволокло романтической пеленой, – что вы здесь такой