– Ну я же не кузнец…
– Так вот и он был не кузнец! Зато стихи знатно сочинял – про любовь и предмет мечтаний, про сладостные утра-вечера, про слияние душ под луной… Князь слушал с удовольствием, но к дочке не подпускал, не дурак был. А вот девки тамошние просто млели от такого обхождения, даже служанка княжеская, и этот юноша, сами понимаете, один практически не ночевал!
– Понимаем, как не понимать… – показно пригорюнился 34-й. – Когда тебе и морда лица, и обхождение… Чего тут не понимать – бабы же на это, как мухи на дерьмо, слетаются! Мы-то грубые… Вот 21-й, наверное, так бы тоже смог, да, 21-й? Язычком-то грамотным ублажишь бабу, а?
– Отвали… – отмахнулся тот под общий хохот.
– Да ладно тебе, расскажи уж, не ломайся, все свои…
– Отстаньте вы от него… Главное дальше будет!
– Ну давай, что ли, а то всё предисловия одна!
– Я и говорю! Юноша ведь тоже не дурак – смекает, какую красоту князь от него прячет, волнуется, способ измышляет, как и на дочку глянуть, и папаше не попасться! Ключ от потайной двери князь на цепке грудной носит, служанка только мычать умеет да ластиться – в общем, засада!
– Ну и кто же в конце концов кого отымел? – не утерпел 34-й.
– О! Учитесь! – 41-й назидательно поднял палец. – Люблю, понимаешь, правильную постановку вопроса! Даже 21-й нюхалку поднял! …А никто никого! (гул разочарования) Подождите гундеть! Гуляет юноша эдак индифферентно мимо башни взад-назад, на стражу косится – влез бы, да щекотки нижней боится!
– Какой ещё нижней щекотки?
– Алебардой, какой же ещё! И тут… – 41-й сделал интригующую паузу, – слышит он из башни голос неземной – песню, значит! А слова-то… – рассказчик многозначительно присвистнул, – вот-те раз! и узнает! Про любовь и предмет мечтаний, про сладостные утра-вечера, про слияние душ под луной!
– Это как же она их услышала? Да мелодию сама придумала?
– А хрен её знает как! И голосок-то прям в сладкую дрожь парня бросает – ходит уже дороги не разбирая, а в ушах-то звуки, а перед глазами – золото волос, ждущие поцелуя нежные губы, трепетные девичьи перси…
– Эй, 41-й, кончай, и так уже разобрало!
– Рано кончать, соколы! Вот и парня разобрало! Впендюлился лбом в башню, ажник искры из глаз, приземлился на пятую точку, башкой трясет, шишку агромадную трет, на хохочущих стражников зенки лупит – и вдруг доезжает, что голос-то нежный слышит он один… А это, согласно Преданию, уже совсем иной поворот!
– Нн-да… Больной либо Избранный!
– Вот именно! А как тут проверишь, башню тебе снесло или тайна великая открывается? Уж он и в прорубь со студеной водой голову окунал, и рассол ядрёный с наговорами пил, и в баню нетопленую с завязанными глазами лазил, и четверговой золой рисовал, и три ночи на полную луну, прицепив наголо хвост свежезарезанной собаки, лаял! Всё перепробовал – не идёт из головы этот голос! А лекарь местный, старикашка притрухнутый, – тот ему и вовсе выдал: вы, мол, ваше недоблагородие, Концом Света меченый, у вас, мол, ваше