Мне хорошо, мне так и надо… Сборник рассказов. Бронислава Бродская

нарочно, просто так, привычно злясь на весь мир. Отец подхватил машину и не оглядываясь, пошел к подъезду. Саша понурясь последовал за ним. "Бить будет", – тоскливо думал он, мать вмешается и ей попадет. Сестра с бабушкой будут сидеть на кухне". Саша знал, что так будет и уговаривал себя не орать и не плакать. Мама ему всегда говорила, что надо терпеть, чтобы было тихо, иначе соседи могут в милицию позвонить, и у папы будут неприятности, а это, мол, наше семейное дело, мы сами разберемся. "Пожалуйста, сынок, ты понял? Папа тебе только добра желает, хочет из тебя человека воспитать. Мне не доверяет, говорит, что я из тебя лапшу воспитываю. Ладно, сынок?". Саша обещал, старался плакать и просить прощения совсем тихонько, но не всегда ему это удавалось. Отец подозрительно не взялся сразу за ремень и Саша уже совсем было решил, что пронесет, но внезапно отец подошел к нему вплотную. Саша сжался, в лицо ему пахнуло водкой, совсем близко он видел папины бешеные глаза и искусственные передние зубы из нержавейки.

      – А теперь ты мне ответь, почему ты такой размазня? Что с тобой не так? А?

      Саша молчал, ответить ему было нечего, да отец и не ждал ответа.

      – Ты, ублюдок, вообще мой сын? Ты новый велосипед просрал. Это как? Я на тебя спину гну. А ты вон так. Так и будешь никчемностью и слабаком. Посмотри на себя! Красавец, сопли текут, дыхалка не работает. Что не так? Когда мне 12 лет было, уж я бы не плакал, я бы их зубами, когтями, я бы им глаза выцарапал ты…

      Папина рука цепко ухватила Сашино левое ухо и его пальцы сильно его сжали. Саша попытался высвободиться, но чем больше он пытался вырваться, тем сильнее отец тянул ухо к себе, выкручивая Саше мочку.

      – Пусти, больно, больно… пусти, ты что…

      – Больно? Хорошо, что больно. Мне и надо, чтобы тебе было больно, иначе не поймешь, иначе ничему не научишься. Через боль учатся.

      – А-а-а…!

      Сквозь пелену невыносимой боли Саша слышал тревожный голос матери: "Ваня, Ваня, отпусти его. Ты ему ухо оторвешь. Так нельзя, Ваня, Ваня, не надо… ". Отец продолжал рвать ему ухо, Саша почувствовал, что мочка надорвалась, потом еще сильнее, почти отделилась от раковины и из трещины по светлой рубашке полилась кровь. Кровь текла по шее, стекала на грудь, ухо нестерпимо горело. Он уже не мог сдерживать своих воплей. В дверь постучали, и голос дяди Сережи громко и довольно весело спросил:

      – Эй, Вань, что там у вас за концерт? Нельзя потише? Саньку учишь? Так не убей совсем, а то сядешь. Оно тебе надо? А если что, меня зови, я так отхожу, никаких следов не видно. Ладно, шучу. Пойдем к курочке телек смотреть. Брось парня, тебе же завтра на работу.

      Отец, тяжело дыша, отпустил Сашино ухо и вышел в коридор, откуда послышался его шутливый разговор с дядей Сережей. Мать бросилась к Саше, обняла его, в комнату вошли бабушка с Людой. Бабушка вытащила йод, бинт, стала предлагать ехать в больницу зашивать, но мама только вздохнула. Никуда они конечно не поехали. Саша лежал в постели, ухо мама ему, как могла, перевязала. Он судорожно вздыхал, отца ненавидел, сознавал свою ненависть и не стыдился ее. "Я ему скоро покажу, он у меня попляшет,