Мне хорошо, мне так и надо… Сборник рассказов. Бронислава Бродская

черты лица, ярко синие глаза, прямой нос, волнистые каштановые волосы. Отец Германа души не чаял во внуке и любил повторять, не стесняясь Наташи, что ребенок "ариец", будет продолжателем славных немецких традиций их семьи: ум, воля, аккуратность, усердие, честность, честь… Папа никогда не хотел замечать, что слово "ариец", ассоциируясь с нацистской пропагандой, окружающих раздражает. Он наоборот считал, что нацизм – это, конечно, мерзкий и стыдный зигзаг, не делающий немцам чести, но в целом опорочить немецкую нацию невозможно, и что немцы – один из самых достойных народов планеты, у них есть "дух". Распространялся отец на эту тему редко, но Герман знал папины взгляды и не спорил, будучи и сам в глубине души уверен, что он тоже "немец", русский немец, но немец, не такой, как остальные, и сын его будет немец, уже немец, и по-этому так страдает, когда на нем грязная одежда.

      До рождения ребенка Герман был уверен, что маленькие дети – это прежде всего тяготы, но сейчас он находил удовольствие в играх с сыном, покупал ему новейшие модели конструктора, читал книги перед сном. В пять, как когда-то и он сам, мальчик научился бегло читать. Летом они снимали дачу, Герман учил сына плавать. Мальчик был еще маленький, когда один за другим умерли родители. На похоронах матери, уже после смерти отца, Герман вдруг подумал, что очень перед ними виноват: как короток был их срок в роли бабушки и дедушки. Внук был центром их мирозданья, их ценностью, неизбывной любовью, гордостью, источником надежд и радостей, но как же мало им было суждено этому порадоваться. Почему же он раньше не имел детей? Эгоист. Он теперь и сам не понимал, почему не имел всего этого раньше: жену, ребенка, обычной человеческой жизни, вовсе не скучной, не пошлой, не отталкивающей. Как много он потерял времени, чего ждал, чтобы попробовать быть счастливым? Чем жил, зачем? Как глупо.

      Теперь ему было ничего не нужно, он спешил домой, жена подавала ужин, разговаривал Герман по-прежнему мало, но ему было с Наташей хорошо, спокойно, надежно. Они строили планы, обсуждали новости, передачи, отпуск, а когда сын пошел в школу, то его учебу. В классе мальчик был первым, учительница не могла на него нарадоваться. Наташа очень гордилась, а Герман не удивлялся. Новости об успехах сына каждый раз наводили его на мысли и невозвратности родителей, особенно отца, который находил бы в "маленьком отличнике" подтверждения немецкой исключительности их семьи. Он не дожил, и в этом была вина Германа. Все боялся, дурак ошибиться, лажануться, попасть впросак, усложнить свою жизнь. Он жил и не жил… оберегал свой покой. Зря, эх, зря! Но теперь все будет по-другому. Он еще не старый, всего 51 год. Для мужика – пустяк. У его знакомых дети взрослые люди, а его сыну всего 10… ну и что ж? Ничего. Могло бы и вовсе у него не быть детей. Пусть на последний корабль, но он успел, а вот родители… тут уж ничего не изменишь.

      Обычно Герман ездил на работу на машине. Одним из первых он купил Жигули и с тех пор каждые два года покупал новую модель, выгодно продав старую и доложив немного денег.

      В