– Вернитесь под одеяло, мистер Ирра, – строго произнесла она и, едва Роузен забрался с ногами в постель, подоткнула пуховое покрывало. – Куда вас понесло, больного? Лежите смирно.
Она быстро проверила капельницу и, зыркнув на скорчившего виноватое лицо Роузена, вернула иглу на место в руке. От разошедшегося по вене Эфира, Роузен невольно поморщился.
– А это обязательно?
– Обязательно, – хмуро осадила его медсестра. – Или вы хотите проваляться в лазарете до осени?
Роузен отрицательно покачал головой. Эфир, трансформирующийся и текучий – нечто среднее между водой и самым неуловимым летучим газом – укротимый только силой инденторов, был способен восстанавливать организм в кратчайшие сроки, но приносил с собой катастрофическое количество побочных жестоких эффектов, среди которых неконтролируемая безостановочная мигрень была истинным благословением.
– Вы закончили?
– Да, мистер Рокар, погодите минутку.
Роузен изумленно поднял голову. В дверном проеме появилась чужая, слабо знакомая фигура. В чёрных кожаных доспехах, облепляющих его с ног до головы, будто собранных из мелких обсидиановых чешуек, он встретил Роузена напряженным взглядом слегка раскосых серых глаз.
– Оставьте нас ненадолго.
Медсестра бросила короткий взгляд на вошедшего и неуловимо кивнула. В последний раз проверив катетер, она оставила, наконец, капельницу в покое, и бесшумно покинула палату, плотно притворив за собой дверь.
Из незастекленного окна повеяло прохладой.
– Ну привет, Роуз. Я присяду?
И, не дожидаясь приглашения, подтащил к себе одинокий стул, развернув его спинкой вперед. Роузен коротко и нервно улыбнулся уголком рта.
– Эо. Рад тебя видеть.
– Извини, не могу сказать того же, – без попытки подсластить пилюлю вежливостью огорошил его Эостра, по-хозяйски навалившись на спинку. – На драконьих землях жизнь не сладкая, надо думать. Мне так, из любопытства, как ты там без цивилизации все это время торчал? Ни зеркала, ни винила, ни вина.
Как под прицелом, целиком захваченный вниманием Эостры, Роузен судорожно вздохнул. Внешне спокойный, как будто ни капельки не постаревший за восемь с лишним лет, Эостра ясно давал понять – шаг вправо, шаг влево и в твой голове, Роузен, образуется красивая револьверная дырка.
– Жаловаться не приходилось.
– Рад, – равнодушно бросил Эостра.
Оглядев постылую комнату лазарета, он недовольно покачал головой.
– Ну рассказывай, как ты докатился до жизни такой.