Владимир, не скрываясь, присвистнул. Меньшего он и не ждал.
– Мне назначить с ней встречу?
– Да, – Мэри кивнула. А после, глянув еще раз на фотографию, спешно свернула ее и запихнула в карман брюк, – свяжись с ней. Но не через телефон. И не по почте. Готова поклясться, что все письма теперь будут вскрывать, а звонки прослушивать. Сделай все через своих людей, договорились?
Мэри, выразительно глянув на Лулу поверх очков, протянула девушке резюме, и та, преисполненная важности, с готовностью кивнула.
– Сделаем все в лучшем виде, мадам Фримен.
– А что делать мне?
– А тебе, Владимир, сидеть тихо и не отсвечивать, – мрачно осадила его Мэри. – Мы с тобой займемся восстановлением материалов, напишем пару актуальных статей, ну и…
В издательство продолжали входить и выходить люди в сером. Некоторые из них выносили связки бумаги, кто-то время от времени с подозрением косился на троицу на ступенях. А Мэри, продолжая говорить о каждой мысли, приходящей в голову, никогда не призналась бы себе, что за ветвистыми рассуждениями и детальной оценкой пока что надуманных рисков пытается скрыть уязвленное в который раз самолюбие.
Глава 2 – Дым без огня
Марафин долго и напряженно думал: процесс для него время- и ресурсозатратный, а потому прибегал он к нему в крайних случаях. Случай представился. Он закончил свои дела еще утром, оставил ассистенту парочку написанных корявым похмельным почерком записок, ни одну из которых тот, в перспективе говоря, не сможет разобрать, а потому свою способность к менеджменту Марафин поставит под сомнение. Всего-то на долю секунды, прежде чем спишет все на некомпетентность подчиненных.
Слева, на косо стоящем стуле почти у арочного прохода в главный зал, сидела девушка анемичного вида и хрупкого сложения: Марафин уже приготовился ловить ее, если та вдруг упадет в обморок. Вот она потирает щиколотки друг о друга, пока складки дешевого на вид платья электризуются и липнут к бархату обивки. Она так густо накрасилась подводкой и тенями, смешав их вокруг глаз в импрессионистскую картину из мазков разных оттенков черного, что Марафину показалось – ее веки от тяжести сейчас отвалятся. И, думал он, неужели лучших репортеров в редакции Фримен уже посадили, раз это – единственный целый и невредимый авангард журналистской деятельности.
– Итак, – начал было Марафин, ерзая на стуле. Сквозь рубашку в районе талии чувствовались плотные внутренние швы пиджака. – Я же не выполняю здесь роль няньки? И я имею в виду, не придется ли мне вас выгуливать и за ручку водить знакомить с «большими дядями»?
Девушка незаинтересованно промычала, прежде чем ответить:
– У меня есть две стороны. Одна из них хотела бы ответить на это твое высказывание какой-нибудь гадостью. Вторая – требует от меня учтивости. И какая же победит?
– Та,