– Капитан Иона Рошар, глава особого отдела государственной безопасности Вандельмского подразделения, – представился он.
Иона говорил с отчетливым грубоватым акцентом, возвышаясь над Мэри почти на голову. Ничем бы он не выделялся, если бы не повязка на правом глазу, из-под которой алыми когтями пытались выбраться шрамы. Жест Лулы с неуместным комизмом возник перед глазами.
– Ордер? – спросила Мэри с надеждой озадачить капитана и дать себе фору.
– Ордер? – вторил Иона, пока Мэри задумалась – а не просквозило ли в этом издевательство. – Давно не слышал этого слова. Особый отдел не использует ордеры. Если вам их показывали в прошлый раз, то это, скорее, из чувства такта. Или из жалости.
Мэри воинственно сложила руки на груди, стараясь свою ярость показывать не слишком явно, делая это, чтобы дать этой ярости возможность хоть куда-то выйти. Хоть в виде простой досады.
– Почему вы здесь? – спросила Мэри, тут же скривившись – до того жалко это прозвучало. «Раболепно, – сказал бы Владимир. – Ты бы еще шнурки ему завязала зубами».
– Я думаю, вы знаете, – ответил Иона. – В свете недавних событий… – он сделал многозначительную паузу. – Скажу проще, если вы думаете, что на вас некому донести, то вы заблуждаетесь.
Его напускное спокойствие, усталость и нерасторопные действия, как сепия на фото – с ней острые углы и резкие линии принимают дымчатые очертания. Мэри чувствовала, что Иона при всей кажущейся степенности здесь представляет наибольшую угрозу.
– Думаете, я покрываю террористов? – в лоб спросила Мэри.
– Не задавали бы вы такие вопросы. Мне кажется, встретимся мы еще не раз. И для нашей следующей встречи я дам совет, который обезопасит и вас, и ваших коллег. Не стоит препятствовать досмотру – эту ошибку совершают около семидесяти восьми процентов подозреваемых. Степень вашей «подозреваемости» от этого только растет.
– Поняла, – прошептала Мэри, поежившись. Эту фразу она лично одобрила для одного из недавних репортажей, в тираже, который в печать должен был поступить завтра.
– Существует определенный лимит доносов, после которых тюремное заключение перестает быть иллюзорной угрозой. А вы, Мэри Фримен, скажу прямо, – Иона сделал широкий жест руками, – по этой части здесь бьете все рекорды. Были бы мы на ставках, я бы на вас выиграл состояние. Мне бы в жизни не пришлось больше половицы шуруповертом откручивать.
Волосы на голове Мэри, если бы не были сырыми точно свежий войлок, непременно бы зашевелились от этих слов. Вспомнив посеревшее, абсолютно безжизненное лицо Владимира за толстой решеткой камеры, она внутренне сжалась. Юнионские застенки были страшнее любых кошмарных снов. Мэри незаметно сжала плечи похолодевшими пальцами.
– Ну, порой это занимательно, – возник