– Грабить особняки – тоже грех, Чистик, и ты прекрасно сие понимаешь, иначе не рассказал бы мне об ограблениях. Грешно это, а ведь когда ты вламываешься в чужой дом, тебя легко могут убить, и в таком случае ты умрешь, не успев очиститься от греха, вот что самое скверное! Знаешь что: обещай-ка мне подыскать другое, более достойное ремесло. Обещаешь, Чистик? Дашь слово?
– Хорошо, патера. Клянусь, подыщу. Да уже начал подыскивать. Ну, понимаешь: купи дешево, продай с выгодой… как-то вроде того.
Чем он собрался торговать и как товар попадает к его поставщикам, Шелк почел за лучшее не расспрашивать.
– И об избитой тобой девице, Чистик. Говоришь, она ржавью не брезгует? Следует ли из этого, что сия девица не отличается нравственностью?
– Девчонка как девчонка, патера, ничуть не хуже кучи других. У Орхидеи обретается.
Шелк закивал в ответ собственным мыслям.
– У Орхидеи… то есть в заведении известного сорта?
– Что ты, патера, – в одном из лучших! Там ни драк, ни других безобразий не допускают, во всем чистота и порядок… а некоторые из девчонок от Орхидеи даже наверх, на холм, перебрались.
– И тем не менее не стоит тебе, Чистик, ходить по заведениям подобного рода. Ты ведь силен, крепок, и собой недурен, и даже получил некоторое образование, а стало быть, без труда подыщешь вполне достойную девушку, а знакомство с достойной девушкой, вне всяких сомнений, изменит твою жизнь к лучшему.
Коленопреклоненный Чистик слегка встрепенулся, и Шелк почуял, что исповедуемый поднял взгляд на него, хотя сам ни на миг не позволил себе отвести глаз от лубочного образа Сциллы.
– То есть из тех, кто ходит к тебе на исповеди, патера? Нет, знаешь ли, не стоит этим девицам с таким, как я, связываться. Ты сам бы такой сказал: она-де кого получше заслуживает… сказал бы, лохмать ее бабушку, точно сказал бы!
Казалось, в этот миг на плечи Шелка разом легла, навалилась вся глупость, вся несправедливость, вся слепая, бездумная кривда круговорота.
– Поверь мне, Чистик: многим из этих девушек суждено выйти замуж за людей гораздо, гораздо хуже, чем ты, – с глубоким вздохом возразил он. – Ну а во искупление содеянного тобою зла повинен ты до сего же часа завтрашнего дня совершить три благих деяния, три поступка, заслуживающих похвалы. Помнишь ли ты, в чем суть благого деяния?
– Помню, патера. Помню и сделаю все как надо.
– Прекрасно. Что ж, Чистик, во имя всех богов властью мне данной прощаю и разрешаю тебя от всех грехов твоих. Прощаю и разрешаю тебя от всех грехов во имя Всевеликого Паса. Прощаю и разрешаю тебя от всех грехов во имя Эхидны. Прощаю и разрешаю тебя от всех грехов во имя Сциллы…
Сейчас, сейчас настанет время и для…
– А также властью мне данной прощаю и разрешаю тебя от всех грехов твоих во имя Иносущего и всех меньших богов.
Со стороны Чистика