– Можете… – Асуми было очень стыдно просить, но она осмелилась. – оставить их распущенными?
Ей вдруг показалось очень важным чувствовать лёгкие пряди на плечах. Они были сейчас почти как якорь.
Женщина удивилась, но через пару мгновений кивнула. Хоть это и был жест согласия, однако выполнен он был с нескрываемым недовольством.
– По традиции не принято, но сегодняшний день твой. Сделаем исключение. – служанка на секунду задумалась и улыбнулась. – Ты сегодня центр.
«Ты сегодня центр», – повторила Асуми в мыслях. Фраза отозвалась у неё пустотой, но, вскоре она поймала на себе непривычные ощущения. Словно мир чуть-чуть наклонился. Совсем незаметно, но достаточно, чтобы внутренний компас дрогнул. Как будто пространство стало слишком гладким и скользким. Стёртым, как поверхность зеркала, из которого убрали отражение.
Как только ощущение стало понемногу проходить, девушка списала его на взволнованность перед предстоящим, ведь за окном уже начали слышаться шаги. Не быстрые – плавные, вымеренные. Кто-то знал куда идёт, и знал как нужно идти. Служки шептались, отдавая друг другу короткие распоряжения. Где-то у самого входа в храм хлопнул тканьевый навес, натянутый ветром.
Гости прибывали – слишком гладкие, собранные, будто не из мира сего. Их слова звучали аккуратными, выверенными, с ровным расстоянием, точно подобранными иероглифами. Она была словно хорошо отрепетирована.
Её отголоски просачивались внутрь сквозь сёдзи, как тёплый дым. Женские голоса – звонкие и уверенные, мужские же – глухие, полные самообладания. Иногда звучал короткий смех, не искренний, лишь формальный, находящийся в рамках вежливости и приличия.
Асуми сидела за перегородкой и слушала. Она знала, что во дворе уже развесили фамильные гербы гостей ритуала, был мраморный подиум, под которым скрывался сосуд для воды. На подносе в центре уже тлели три палочки белого ладана. Слева от алтаря заняла своё место старшая мико, которая должна была произнести формулу очищения.
– Прибыл второй сын дома Иттамори из Цуранэ, – прошептала одна из служанок.
– И Хая-химэ, дочь даймё провинции Кусацу, – откликнулась другая. – У неё на кимоно фениксы. Как и положено старшей линии.
Порыв ветра донёс запах лака, цветочного вина и рисовой пудры. Рэй будто чувствовала, как сверкают их волосы, как они улыбаются – не ей, не событию, а самой идее быть свидетелями чего-то особенного. Как рассаживаются по краям ковра.
Я – часть спектакля, – подумала Асуми. – Моё тело – декорация, Моя воля – лишнее.
Она закрыла глаза. За пределами комнаты зазвенел храмовый колокол. Один раз – для тишины. Второй – для начала. На третий ей придётся выйти.
Рэй не открыла глаз. Она сидела, будто прикованная к полу. Тело неподвижное, выдрессированное строгостью воспитания. Но внутри всё было совсем не так. Там, где должно быть спокойствие