Сначала пришёл звук – гулкий, одинокий, как капля, упавшая в глубокий колодец. За ним – лёгкий хруст, будто первый снег под босыми ногами. Но когда Рэй опустила взгляд, поняла, что стоит не на снегу, а на водной глади. И вода под её ногами начинала подниматься.
Сначала – до щиколоток. Потом – до колен. До бёдер. До груди.
Но она не тонула. Не проваливалась. Только стояла – и смотрела вверх.
Небо было чёрным, как тушь, очищенным от звёзд. Но вспышки всё же были. Отдельные: янтарные, жемчужные, синие. Они пульсировали, как сердце, и с каждой – в груди отзывался глухой удар. Будто каждая из них была частью её самой.
Под ногами – зеркало. В нём отражалась не она. Там сидела белая лиса. Спокойная, неподвижная. С девятью хвостами, которые извивались, как живые: один парил как дым; другой был из воды; третий каменный; четвёртый сплетался из нитей золотого света; пятый горел; шестой колыхался, как дым от ладана; седьмой был почти не ощутим и прозрачен; восьмой, словно пергамент, покрыт письменами; а девятый…
Девятый не двигался. Лежал будто уснувший, или вовсе мёртвый.
– Кто ты? – Спросила Асуми, и вдруг пространство вокруг сжалось, как будто дыхание мира затаилось.
А потом:
– Ты, когда перестанешь быть той, кем хочешь казаться.
Лиса отвечала совсем по человечьи, голосом самой Рэй. Глаза её были теми же, какими девушка смотрела на себя в зеркало каждый день – серо-зелёными. В них не отражалось ничего, только ночь.
– Ты боишься исчезнуть, но каждый кто идёт к вратам – исчезает. По-своему.
Рэй шагнула вперёд – или подумала, что шагнула. Вода не качнулась. Отражение лисы стало ближе, как будто она была не по ту сторону, а прямо перед ней.
– Спроси себя, – произнесла Лиса, – если ты – иллюзия… то кто видит сны обо мне?
И тогда, впервые, Рэй заговорила не как тень, не как наблюдатель, а как она сама. Голос прозвучал не в пространстве – внутри неё:
– Я не хочу исчезнуть… но и не могу остаться.
Мир затрещал. Как хрупкое стекло, тронутое пальцем. Всё, что было – начало распадаться, вода стала дымом, вспышки – голосами, зеркало – кожей.
Девушка проснулась резко. Тело всё ещё дрожало. Её словно только что погрузили в воду с головой и держали так долго, что начинаешь захлёбываться.
За окном едва серел рассвет. Первый луч солнца ещё не показался, но уже шептал о своём скором появлении, отчего тень ивы уже медленно потянулась к лежащей девушке.
Глава 2. Ритуал
Туман стелился по саду, окутывая растения своими холодными объятиями, словно пытался укрыть его от злого умысла и лишних глаз. Он был как последний сон – вязкий, тяжёлый. На ветвях дрожала роса, а птицы вновь молчали, будто не хотели тревожить, отвлекать людей от значимого для них грядущего события.
Внутренний