В назначенный для боя день они вышли на арену; две армии окружили их; их родственники, вожди, сограждане осыпали их великолепным оружием, умоляли обеспечить их независимость, призывали поддержать честь своей страны и дали сигнал с тревогой, которую должен был вызвать такой критический момент, но с уверенностью, которую внушали каждой стороне пыл, ловкость и сила этих молодых воинов. Удивительное зрелище, где два многочисленных народа, не подвергаясь личной опасности, волновались из-за страха исхода боя, в котором столь малое число бойцов должно было решить их судьбу.
Воодушевлённые мужеством и обременённые интересами двух армий, шесть воинов двинулись вперёд; их глаза угрожают, их мечи сверкают: они атакуют, они теснят друг друга; воздух наполняется звоном их клинков и щитов. Два народа, присутствующие на этой ужасной схватке, внимательные, неподвижные, молчаливые, следят глазами за всеми их движениями и, кажется, потеряли голос и дыхание.
Трое альбанцев первыми увидели, как течёт их кровь; но, стремясь отомстить за свои раны, они пронзают и сбивают двух римлян, которые падают замертво на арену. При звуке их падения Альба издаёт крики радости, а Рим содрогается от страха: остался только один защитник, один Гораций, окружённый тремя врагами. Его поражение кажется неизбежным. Однако Гораций не получил ран; слишком слабый, чтобы сражаться сразу с тремя противниками, но сильнее каждого из них, он бежит, чтобы разделить их, уверенный, что они последуют за ним с разной скоростью, в зависимости от того, насколько их раны оставят им сил.
Римляне, не понимающие его хитрости, возмущаются его трусостью и осыпают его проклятиями. Альба торжествует! Она кричит своим бойцам, чтобы они ускорили шаг и завершили свою победу. Но вдруг Гораций, видя, что трое Куриациев, преследующих его, достаточно далеко друг от друга, останавливается, поворачивается, бросается на ближайшего, атакует, пронзает и убивает его прежде, чем его братья, подгоняемые криками альбанцев, могут прийти ему на помощь. Надежда возрождается в сердцах римлян; они подбадривают Горация жестами и голосом: более пылкий, чем их желания, более быстрый, чем их мысли, он настигает второго Куриация и повергает его бездыханным на арену. Весь лагерь Альбы издаёт крик ужаса; с каждой стороны остался только один боец; но никакие раны не ослабили силы римлянина; альбанец, истощённый долгим бегом и кровью, текущей из его бока, едва тащится, едва может держать оружие и представляет собой лишь жертву для победителя. Это уже не был бой, а жертвоприношение. Гораций, уверенный в своём триумфе, восклицает: «Я принёс двух альбанцев в жертву духам моих братьев, третьего я приношу в жертву своей родине. Я завершаю, принося его в жертву, спор двух народов и дарую Риму власть над Альбой». С этими словами он вонзает меч в грудь своего врага и снимает с него доспехи.
Торжествующий