– Почему в прошедшем времени? – спросил я с улыбкой, не придав значения вопросу. Женщина подошла к окну, отвернулась и задумалась. В ее позе я заметил провинциальную театральность. «Не хватает только мундштука и обволакивающего облака дыма», – подумал я.
– Потому, что их нет рядом с ней, неужели непонятно? – прокомментировал маленький кавалер. Он с досадой покинул подлокотник, на котором чувствовал себя на равных в нашей компании, подлетел к ней и дотянулся до ее локотка, – но, если Аглая Витальевна захочет, то сама вам обо всем расскажет. Это потрясающие истории, в которых такой накал страсти и драматизма, что они звучат как поэмы, нет, оды любви…
– Может Аглая Витальевна просто великолепная выдумщица? – сказал я с тем же едким намеком. Беседа не клеилась. Я не мог понять, зачем мы здесь. Здесь, в этой комнате, заваленной вещами, отжившими свой век. Здесь, когда должны быть на чердаке. Мы – это я и она. Артур Борисович был третьим лишним рядом с нами. А предлога для уединения я не находил…
Но этот маленький человечек чувствовал себя превосходно. И если бы она попросила его сделать тройное сальто через диван, он, не задумываясь, исполнил бы ее просьбу. Он парил над ней, хотя в его случае правильнее было бы сказать, лежал у ее ног.
– Пусть грустно станет тем, кто не с нами! – прокричал Артур Борисович в закрытую форточку. – Нас ждет чудесный вечер втроем! Моя фантазия бьет ключом! Прошу в столовую!
– Ну, зачем же так кричать? Давно пора за стол, а то все разговоры, разговоры….– задумчивость и грусть исчезли с лица Аглаи Витальевны так же быстро и незаметно, как и появились на нем. Она отошла от окна и направилась в мою сторону. Когда она подошла ко мне так близко, что я разглядел облупившееся покрытие на боках пластмассового жемчуга, Артур Борисович с криком «Алле оп!» дернул золотистый шнурок на стене. Аглая Витальевна подхватила меня под локоть и резко развернула к себе.
– Закройте глаза, приготовьтесь к неожиданностям…
Весь этот пассаж они проделали с такой синхронностью, что мне показалось это действо хорошо отрепетированным и, может быть, не раз исполненным для других посетителей и гостей этой странной парочки.
Неожиданность заключалась в том, что расшитые шелковые портьеры, разделявшие пространство комнаты, раздвинулись по подобию театрального занавеса и образовали будуар, внутри которого стоял круглый стол с резными ножками, стулья с высокими спинками и свечи, которым тоже суждено будет вспыхнуть неожиданно. Парочка напряженно смотрела на меня, они ожидали моей реакции. Я молчал. А им казалось, что они меня ошеломили таким превращением. Они радовались как дети.
– Браво!