– Сложно признавать это, но он разбил мне сердце, – призналась Дания, делая глоток воды, пытаясь сдержать рыдания. – Я так зла на него…
– Все будет хорошо, – мягко сказал Ричард, стараясь подобрать правильные слова. – Он исправится, я обещаю вам. Вы вернетесь в родовое гнездо, в свой прекрасный дом. Эта… работа не для вас, леди. Вы достойны гораздо большего.
Он оглядел комнату, помня о роскоши, в которой жила Дания, и о контрасте с её нынешним положением.
– Что вы… Работа с детьми очень занимательна. Я учу Джаспера языкам, а юную Эзеру учу шитью. У неё, кстати, большой талант, она очень старательна. Девочка проявляет удивительные способности, уже умеет вышивать сложные узоры. Я наблюдаю за ней уже несколько месяцев, и могу сказать, что её работы достойны восхищения.
Ричард улыбнулся, впервые за все это время. Дания на мгновение отвлеклась от собственных проблем, сосредоточившись на рассказе о юной воспитаннице.
– Вы так прекрасны, – прошептал он, нежно сжимая её хрупкую ладонь. Его пальцы ощутили тепло её кожи, её лёгкое дрожание. Дания замолчала, глядя на него, в её глазах читалась растерянность, замешанная с какой-то тихой надеждой.
Увидев Артура Норфолка, выходящего навстречу, Ричард отметил его внешний вид: камзол, хоть и безупречно чистый, выглядел несколько помятым, а тщательно зачесанные седые волосы не скрывали усталости в его глазах. Запах крепкого алкоголя, резкий и неприятный, окутывал Норфолка словно кокон, подчеркивая его состояние. Встреча с Данией смягчила жесткость его черт. Ричард, придержавший дверцу кареты и помогающий Дании выйти, наблюдал за встречей отца и дочери с нескрываемым интересом и неким отстраненным раздражением. Его лицо оставалось непроницаемым, но в глазах читалась целая гамма эмоций – от уважения к чувствам девушки до глубокого пренебрежения к отцу.
Когда Дания, наконец, отстранившись от отца, оставила их наедине, напряженность между мужчинами стала осязаемой.
– Граф Норфолк, мне неприятны ваши поступки, а слабость я презираю. Ваш образ жизни – позор, не соответствующий Вашему положению.
Голос генерала был тих, но каждое слово было наполнено резким осуждением. Норфолк опустил взгляд, его лицо покрылось бледностью.
– Я глубоко сожалею, сэр, – пробормотал он. – Тоска по потерянным детям невыносима…
Ричард перебил его:
– У вас осталась еще одна дочь. И поверьте мне, она идеальна.
– Понимаю, что мое покаяние ничтожно перед тем, что я совершил, но остаток своих дней я посвящу искуплению, – смиренно произнес Артур.
Ричард наблюдал за Норфолком, ища какой-либо искры настоящего раскаяния.
– Я найду ей достойную партию, из богатой и знатной семьи, и это поможет вам вернуть