Безвременная смерть славного сына Огайо.
Умер от сердечного приступа в отеле «Арлингтон» в Вашингтоне. Полагали, что он восстанавливается от брюшного тифа, однако болезнь победила. Вот основные вехи его выдающейся карьеры.
Дженни пораженно уставилась на заголовок.
– Умер? – воскликнула она.
– Так в газете написано, – ответил Бас тоном человека, сообщающего весьма увлекательную новость. – Сегодня в десять утра.
Дженни, трепеща и почти того не скрывая, взяла газету и вышла в соседнюю комнату. Там, стоя у окна, она еще раз перечитала сообщение, словно в трансе от тошнотворного чувства ужаса.
В сознании вертелась лишь одна мысль: «Он умер», потом до ее слуха донесся голос Баса, излагающего тот же самый факт Герхардту. «Да, умер», – услышала она и еще раз попыталась осознать, что это значит для нее.
Судьба нанесла Дженни столь тяжкий удар, что полного осознания так и не произошло. Способность человеческого мозга к переживаниям ограниченна. Ее буквально оглушило, и в этом состоянии Дженни не могла толком ощутить ни горя, ни боли.
Она все еще стояла у окна, когда в комнату вошла миссис Герхардт. Она слышала, что сказал Бас, и видела, как Дженни вышла из комнаты, но после ссоры с Герхардтом из-за сенатора выказывать интерес к новости было бы неосторожно, и она отправилась взглянуть, как там Дженни. Об истинном состоянии дел она даже не догадывалась, ее волновало, как Дженни переживет потерю, вызванную внезапным крушением надежд. Женой посла ей уже не быть, и от всего влияния человека, который был к ним так добр, не осталось и следа.
– Разве не ужас? – сказала она с неподдельной скорбью. – Столько всего собирался сделать, а вышло помереть.
Она сделала паузу, ожидая услышать слова согласия, но, обнаружив Дженни необычно безмолвной, продолжала:
– И все же я бы на твоем месте не переживала. Что теперь поделаешь? Он много всего собирался для тебя сделать, но ты об этом не думай. Тут все кончено, ничего не поделать.
Она сделала еще паузу, Дженни вновь не откликнулась, и ее мать решила, что слова напрасны, Дженни просто хочет побыть одна, так что она вышла из комнаты.
Дженни так и стояла, но теперь, когда истинное значение новости стало оформляться в последовательные мысли, начала осознавать весь ужас своего положения, всю свою беспомощность. Когда мать ушла, она отправилась в спальню и присела на краешек кровати, откуда в гаснущем вечернем свете ей было видно бледное несчастное лицо, взирающее на нее из небольшого зеркала. Неуверенно на него взглянув, она прижала руки ко лбу и уронила голову на колени.
«Мне придется уйти из дома», – подумала она и стала со всей храбростью отчаяния решать, куда именно.
Тем временем позвали к ужину, и она, чтобы не подавать виду, вышла из спальни и присоединилась к семье. Вести себя естественно было чрезвычайно тяжело. От миссис Герхардт не укрылось,