– Его поймали, когда он сбрасывал нам уголь из вагона.
– Ох, – вздохнул он с пробудившимся сочувствием. Вот парень, которого схватили и арестовали лишь за то, на что его, по сути, обрекла судьба. А вот девушка, пришедшая ради него среди ночи к сенатору в номер просить о том, что для нее было великой необходимостью – целых десять долларов! – для него же практически ничем. – Я позабочусь о вашем брате, – поспешно добавил Брандер. – Не переживайте. Его выпустят через каких-нибудь полчаса. Вы же располагайтесь здесь и чувствуйте себя как дома, пока я не вернусь.
Он жестом пригласил ее усесться в своем кресле под яркой лампой, а сам поспешил наружу.
Распорядок дел, связанный с отправлением уголовного правосудия в Коламбусе, был ему неплохо известен. Он был знаком с шерифом, лично ответственным за окружную тюрьму. С судьей, который назначил штраф. На то, чтобы написать записку, в которой он просил судью отменить штраф на основании незапятнанной репутации молодого человека, и отправить ее с посыльным к тому домой, ушли какие-то пять минут. Еще десять минут – чтобы лично дойти до тюрьмы и попросить своего приятеля-шерифа немедленно выпустить парнишку.
– Деньги вот, – сказал он. – Если штраф с него снимут, просто вернете мне. А сейчас пусть выходит.
Шериф был только рад оказать услугу. Он заторопился в подвал, чтобы лично за всем проследить, и вот изумленного Баса выпустили прямо в ночь, даже не позаботившись объяснить, что послужило тому причиной.
– Все в порядке, – сказал ему тюремщик. – Ты свободен. Беги домой и больше ни на чем таком не попадайся.
Бас, не переставая удивляться, двинулся своей дорогой, а бывший сенатор вернулся в отель, размышляя о том, как быть далее. Понятно, что отцу Дженни ничего не сказала. Визит к Брандеру стал для нее последней надеждой. И сейчас она ждет его возвращения в номере.
В жизни мужчин случаются кризисы, когда они колеблются с выбором между строгим следованием закону и долгу либо иной линией поведения, гарантирующей больше возможностей для личного счастья. Причем даже не всякий раз очевидно, в чем именно заключаются сложности. Сенатор понимал, что Дженни сейчас в его власти. Он знал, что сделать ее своей, пусть даже в качестве жены, будет непросто из-за ослиного упрямства ее отца. Другую сложность представляло собой общественное мнение. Допустим, он открыто объявит ее своей, что тогда скажут люди? В принципе, Дженни – взрослая женщина. И однако есть в этом нечто такое, чего толпа при всем желании даже не заподозрит. Он даже не знал, что именно: пожалуй, та глубина эмоций, не взятых еще под контроль интеллектом – или нет, лучше даже сказать, опытом, – какой только может вожделеть мужчина. Но это нечто крепко держало его, подобно магниту. И мощно влекло к себе.
«Что за девушка, – думал он, – что за девушка».
Весь в раздумьях о том, как ему поступить, Брандер добрался до отеля и